Лягушка Баскервилей

– Стой! Лучше приобрести аппарат в Добротееве. Иначе как потащишь в своей букашке ящик?

– В деревне торгуют бытовой техникой?

– Добротеево – город. Небольшой, но со всеми приличествующими атрибутами и магазинами. Там даже казино имеется, – усмехнулась Валя.

– Хорошо, спасибо за совет.

— Пока.

– Погоди!

– Что?

– Валь, реши задачку, – не утерпела я.

– Какую?

– Для первого класса.

– Зачем?

– Ну пожалуйста!

– Говори.

– Петя и Ваня ели яблоки, первый слопал, дай бог здоровья мальчику, шесть штук, второй половину. Сколько всего плодов съели дети?

– Шесть с половиной, – особо не задумываясь, выпалила Валя.

– А вот и нет! Девять!

– Почему? – возмутилась Валя.

– Потом объясню, – удовлетворенно ответила я и отсоединилась. Значит, в Москве уже две идиотки, не способные справиться с заданием для первоклашек. Очень хорошо, что Валентина не ответила правильно, иначе у меня мог развиться комплекс неполноценности.

Глава 19

Елена Николаевна встретила меня более чем ласково.

– Вы от Валентины Алексеевны? Она звонила, просила оказать содействие. Чем могу?

– Ну, для начала разрешите подарить клинике телевизор, – торжественно объявила я. – Куда его поставить? И…

Договорить мне не дали: дверь в кабинет Пацюк распахнулась, на пороге замаячила толстая баба, сильно смахивающая, на курицу. Когда тетка раскрыла рот, сходство с наседкой увеличилось – голос сотрудницы клиники был нервно кудахтающим:

– Елена Николаевна! Милая! Нам привезли телик! И видик! И кучу кассет с дисками! Там всего полно! Ох! Ах! Ух!

– Ангелина Федоровна, успокойтесь, – приказала Пацюк, – пусть Игорь аппаратуру в гостиной устанавливает.

Баба выпучила глаза:

– Экран здоровенный! Колонок полно! Это домашний кинотеатр! Ох! Ах! Ух!

– Идите, Ангелина Федоровна, проконтролируйте Игоря, – терпеливо велела главврач.

Едва шебутная тетка скрылась, Елена Николаевна обратилась ко мне:

– Огромное спасибо. Для нашего контингента лишиться сериалов смерти подобно. Да и не имелось у больных шикарной техники, работал старенький телевизор, еще в советские времена купленный. Как сломается, хоть плачь. Правда, есть у нас народный умелец, Сеня Варавин, он-то телевизор и ремонтировал. Но в последний раз не сумел, пришел и говорит: «Уж простите, Елена Николаевна, только «Рубин» умер навсегда». Я голову сломала, где новый раздобыть. В бюджете клиники приобретение телевизора не предусмотрено. А тут вы! Теперь и не знаю, как благодарить!

– Вы всех своих больных помните? – перевела я беседу в нужное русло.

– В основном, – обтекаемо ответила Пацюк. – Вас интересует конкретный человек? Если назовете фамилию, имя и отчество, то можно из архива историю поднять.

– Королькова Лариса Анатольевна.

– Кто? – отшатнулась врач. – Почему вы о ней спросили?

Я удивилась столь бурной реакции, а Пацюк, моментально взяв себя в руки, попыталась принять равнодушный вид.

– Лариса Королькова умерла.

— Это точно?

Главврач воззрилась на меня с удивлением:

– Не поняла ваш вопрос.

– Ну, она и в самом деле скончалась?

– Конечно, есть заключение о смерти, – серьезно ответила Пацюк. – В нашей системе строжайшая отчетность.

– Отчего она ушла на тот свет?

Елена Николаевна замялась, потом вдруг спросила:

– А Валентина Алексеевна не говорила?

– Нет.

– Королькова покончила с собой.

– В вашей клинике подобное возможно? Пацюк осторожно поправила прядь волос, выбившуюся из гладкой прически.

– Всего лишь второй случай за все время моей работы, – неохотно призналась она. – Очень неприятная история. Я поэтому очень нервно отреагировала на имя Ларисы. Если честно, считаю себя виноватой в произошедшем, до сих пор успокоиться не могу.

– Каким образом Королькова свела счеты с жизнью? Можно взглянуть на ее историю болезни?

Пацюк вытащила сигарету.

– Наш контингент специфический, больные люди не отвечают за свои поступки. В палатах, как говорится, всякой твари по паре. Я медик и обязана лечить человека, но не просто бездумно давать таблетки, а попытаться понять, что послужило причиной беды. И еще мне предписывается относиться ровно ко всем, врач не может иметь любимчиков. Но в действительности получается иначе. Вот в девятой палате содержится Федорова Нина. Она убила четверых своих детей, мал мала меньше. Попросту придушила подушкой. По какой причине? Лишь из благих побуждений. Нина объясняет свое поведение проще некуда – она поняла: человек не всегда остается молодым, тело стареет и умирает. Федоровой от этой мысли стало плохо, и баба решила удавить малышей, чтобы те не узнали старости. «Вот я помру, – рыдала Нина в кабинете у следователя, – и че с ребятками будет? Станут дряхлыми – кому нужны? Пойдут побираться с протянутой рукой. Лучше я их сама похороню, честь по чести, красиво, с блинами на поминках».

– Она сумасшедшая! – вырвалось у меня. Елена Николаевна потыкала окурком в пепельницу.