Лягушка-путешественница (СИ)

— Что вы, госпожа Фарк, я ещё ничего не умею. Вести хозяйство — тяжёлый труд. Мужчины даже не представляют, как нелегко сделать дом чистым и уютным. Сколько усилий приходится прилагать женщинам, чтобы рачительно распорядиться тем, что добыл супруг. А есть ещё и дети, вся забота о которых тоже ложится на плечи матерей.

Как и предполагала путешественница, Матра благосклонно выслушала её монолог, одобрительно кивая высокой, затейливой причёской.

— Вы очень здраво рассуждаете для своих лет, госпожа Юлиса.

— Возраст не всегда измеряется годами, госпожа Фарк, — сказала Ника, вспомнив изречение одного из скучных либрийских философов.

— Вот как? — вскинула подкрашенные брови слушательница. — Чем же тогда его следует… определять?

— Знаменитый Генеод Феонский утверждает, что печальный опыт быстрее делает человека взрослым, — блеснула эрудицией девушка.

Супруга консула смешалась, но тут же спросила с каким-то непонятным намёком:

— И подобный опыт у вас достаточно велик?

— А разве одно то, что я так рано осталась без матери, уже не говорит об этом? — вскинула брови собеседница.

— На всё воля богов, — поджала губы Матра и тут же резко сменила тему разговора. — Как здоровье госпожи Картен?

— Уже лучше, госпожа Фарк, — ответила путешественница, лихорадочно соображая, о чём бы ещё поболтать?

Но тут сверху из окна послышался радостный голос Тервии:

— Госпожа Фарк, что же вы так долго не поднимаетесь? Я-то к вам спуститься не могу…

Благожелательно кивнув Нике, супруга одного консула Канакерна отправилась навещать жену другого.

А исполняющая обязанности хозяйки дома, усмехнувшись ей вслед, пошла в сад, проверить, как рабы выполнили полученное утром задание.

На первый взгляд Обглодыш с Дербаном сделали всё как полагается. Тем не менее, девушка не поленилась проверить влажность земли под кустами и заглянула под широкие листья самых дальних цветов.

Вытерев руки, зашла на кухню, где Кривая Ложка бодро доложила ей о подготовке к обеду.

— Сырный суп готов, осталось поджарить креветки. Салат с мидиями залили оливковым маслом, лепёшки греются на печи. Для госпожи Картен потушили баранину…

В самый разгар увлекательного рассказа вошла бледная Толкуша, пролепетав с порога:

— Госпожа Юлиса, госпожа Картен велела вам принести кувшин аржейского с водой и орешки в меду.

«Она мне уже приказывать начала? — с раздражённым удивлением подумала путешественница, оборачиваясь к двери. — Я должна всё бросать и по первому зову бежать как собачонка. А может, рабыня что напутала?»

Однако смущённый вид невольницы ясно показывал, что та, правильно передав распоряжение хозяйки, прекрасно понимает всю его двусмысленность.

Всё же Ника решила уточнить:

— Что сказала госпожа Картен? — медленно, с расстановкой отчеканила она каждое слово.

— Чтобы вы принесли кувшин аржейского вина, воду и орехи в меду, — пискнула Толкуша, ещё ниже опустив голову.

«Картениха решила показать подруге, кто тут самый главный, — горько усмехнулась девушка. — Заодно и мне на место указать. Чтобы я после её откровений не возомнила о себе слишком много. Ну, да мы это ещё посмотрим».

— Забирай вино и орехи, — мрачно проговорила путешественница. Прекрасно понимая, что в данном случае злиться на рабыню глупо, говорит не телефонная трубка, а человек на другом конце провода, она тем не менее с трудом смогла сдержать рвущуюся ярость. — Скажи госпоже Картен, что я занята и зайду, как только освобожусь.

— Да, госпожа Юлиса, — пискнула Толкуша, а Ника заметила, как кухарка облегчённо перевела дух, после чего её улыбка стала ещё угодливее.

Попробовав салат, с многозначительным видом прожевав кусок лепёшки, девушка, одобрительно кивнув, покинула кухню. Заглянула в сарай, где растолкала мирно спавшего привратника. Прочитала ему короткую лекцию о том, что нельзя спать на рабочем месте, и только после этого поднялась на второй этаж.

Из-за двери спальни доносились неясные звуки разговора. Постучав, путешественница, не дожидаясь разрешения, вошла. Супруга морехода полулежала на кровати, опираясь спиной на горку сложенных подушек и одеял. Рядом стоял столик с вином и сластями, возле которого сидела Матра, вертя в руках бронзовый стакан. У стены в привычной неподвижности застыли Толкуша и рабыня Фарков.

— Хотели меня видеть, госпожа Картен? — спросила Ника, слегка успокоенная умиротворённым видом Тервии.

— Садитесь, госпожа Юлиса, — радушно пригласила хозяйка дома. — Выпейте с нами.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила та.

По знаку супруги консула невольница сноровисто разлила по стаканам вино.

— Вот уже и Ангипарии скоро, — надтреснутым голосом проговорила Тервия. — Потом задуют холодные ветра с их злыми штормами, придёт зима… Первая зима без Вестакии… Сколько их ещё пройдёт, прежде чем моя душа встретится с ней под чёрным небо Тарара.

— На всё воля богов, — с жалостью глядя на подругу, завела привычную песню Матра и предложила. — Давайте выпьем за то, чтобы их милость всегда была с нами, а гнев обходил стороной.