Лягушка-путешественница (СИ)

— Говорите, — кивнула Ника. Вспомнив свою исповедь Румсу, она понимала, как важно для человека выплеснуть свою боль, и поспешила успокоить собеседницу. — Об этом никто не узнает.

Впрочем девушке показалось, что Тервия её даже не слушает, по-прежнему глядя куда-то внутрь себя.

— До свадьбы я не любила Мерка. Я его почти не знала. Все мои мысли занимал другой юноша. Он снился мне по ночам, и эти сны до сих пор не дают мне покоя. Я сожгла все его письма, но они всё ещё звучат у меня в голове, а каждая встреча видится словно наяву. Только его я хотела видеть своим мужем. Только ему желала принадлежать телом и душой.

Женщина заплакала.

Путешественница метнулась к столику за разбавленным вином, но супруга морехода отрицательно покачала головой.

— Я даже не представляла, что отец уже сговорился с Вотунисом Картеном. Родителей не интересуют чувства детей, они хотят лишь как можно лучше устроить жизнь. Но как я могла выйти замуж за Мерка, если любила другого? Я рассказала о сватовстве Картена, просила, чтобы его родители встретились с моим отцом, надеялась, что они смогут договориться. Но их семья жила тогда очень бедно, и его отец не решился перейти дорогу такому богачу, как Вотунис Картен. И мой любимый сам пришёл в наш дом, чтобы просить моей руки. Отец выгнал его и чуть не побил.

Ника насторожилась. Последние слова напомнили ей о визите Ноор Учага. Неужели история повторяется?

— Как я плакала, как умоляла отца не отдавать меня за Картена, — продолжала Тервия, качая головой. — Только он и слышать не хотел о моей любви. После этого я поклялась именем Диолы, что лучше умру, чем стану женой кого-то другого… Мы даже собирались бежать…

Девушка невольно подалась вперёд, словно напавшая на след ищейка.

— Но я струсила, госпожа Юлиса, — губы рассказчицы скривились в жалкой, виноватой улыбке. — И не пришла. А на следующий день вышла замуж за Картена. О бессмертные боги, как долго я его ненавидела! Потом привыкла. Мерк хороший человек. Он заботился обо мне, дарил подарки, читал стихи. В нём оказалось столько силы, доброты и нежности… Я родила ему дочь, сына и была почти счастлива… Если бы не та данная сгоряча клятва. Не зная, что делать, я рассказала о ней матери. Вдвоём мы пошли в храм Диолы. За большие деньги верховная жрица совершила тайный обряд отвращения беды. Она говорила, что теперь бояться нечего. Богиня умилостивилась моим раскаянием, богатыми дарами и забыла о моих неосторожных словах. Но жрица ошиблась…

Женщина замолчала, будто придавленная тяжестью воспоминаний. Но странное дело, взгляд её, как будто сделался более живым и осмысленным.

Не в силах совладать с любопытством, путешественница спросила:

— А что стало с тем юношей, которого вы так любили?

Собеседница вздрогнула, словно выныривая из забытья, и заговорила уже немного другим тоном, словно с близкой приятельницей или даже подругой.

— Он долго не женился. Только после смерти родителей привёл в дом хозяйку. Жили они плохо, часто ругались. Жена родила ему пять детей, но выжили только две дочери. Четыре года назад он овдовел. Прошло столько лет, как мы расстались, но даже сейчас его чувства ко мне до конца не остыли. Хотя поверьте, госпожа Юлиса, я не давала ему никаких поводов, и всю жизнь хранила верность Мерку.

— Я нисколько не сомневаюсь в этом, госпожа Картен, — вновь, как ей показалось, с излишним пафосом проговорила Ника, тут же вспомнив несчастную Мышь. Очевидно, подобные отношения здесь за измену не считались.

— Последний раз я его видела совсем недавно, — понизив голос, с затаённой гордостью заявила супруга морехода. — Он предлагал позаботиться обо мне, говорил, что Картена убили пираты, а его матросы проданы в рабство…

— Но я не поверила! — Тервия вскинула подбородок, на миг став прежней, властной, уверенной в себе хозяйкой большого дома, госпожой покорных рабов.

А девушка вспомнила подслушанный разговор консула с Дербаном, а также встречу в порту с обладателем лошадиной физиономии и аккуратной бороды. Она ещё тогда поняла, что Картен и Лис Эмбуц недолюбливают друг друга, но оказывается тут стойкая, многолетняя вражда, причина которой сейчас лежит перед ней на кровати.

Классический сюжет на все времена о родителях-самодурах и несчастных влюблённых. Неудивительно, что так похожи истории Тервии и Вестакии. Только мать не решилась пойти против воли отца, а дочка всё-таки сбежала. Удивительное совпадение.

— Пусть не обидит вас мой вопрос, госпожа Картен, — вкрадчиво заговорила путешественница, решив извлечь из нахлынувшего на собеседницу приступа откровенности максимальную пользу. — Но почему вы решили, будто все ваши беды — это месть Диолы?

И заметив тень раздражения на лице женщины, торопливо заговорила:

— Кто может знать о богах больше их слуг? Вы думаете, верховная жрица тогда вас обманула? Или сомневаетесь в правильности ритуала? Что, если всё не так страшно?

— Благодарю за то, что пытаетесь меня утешить, госпожа Юлиса, — супруга морехода улыбнулась с грустной безнадёжностью. — Только сейчас в этом уже нет нужды. Поверьте, я знаю, что моя дочь мертва!