Лягушка-путешественница (СИ)

Почувствовав, что помимо воли в последних словах прозвучало недвусмысленное предупреждение, Ника поспешила покинуть комнату. После чего заглянула в конюшню, где обиженно скучал одинокий Орри. Не обращая внимание на кислую физиономию ганта, рассказала о намеченных на завтра мероприятиях. Узнав, что ему предстоит провести какое-то время в тележке, заваленным старыми циновками, молодой человек ещё больше посмурнел, но от комментариев воздержался.

Картен вернулся поздно со всклокоченной бородой и в разорванном на груди хитоне. Швырнув скомканный плащ в лицо Терету, грозно рявкнул:

— Пусть зашьют!

— Да, господин, — испуганно проблеял старый раб, втягивая голову в плечи.

Зло зыркнув на вышедшую из главного зала гостью, мореход, не говоря ни слова, протопал на второй этаж.

Ника и Уртекс долго ждали его к ужину. Причём подросток продолжал её подчёркнуто игнорировать.

Консул явился от супруги красный и злой. Плюхнувшись на своё место, он залпом осушил стакан, даже забыв брызнуть несколько капель домашним богам.

— Мерзавцы! — мужчина с силой грохнул пустой посудой о стол. — Какие мерзавцы!

— Вы о ком, господин Картен? — рискнула поинтересоваться девушка.

— Отец! — предостерегающе пробормотал сын. — Может, не стоит?

— Думаешь, она сама ничего не узнает? — криво усмехнулся мореход. — Да разве сохранишь что-нибудь в тайне в этом городе сплетников и лжецов!

«Ого!» — мысленно хмыкнула гостья. На её памяти консул ещё никогда так откровенно не высказывался о Канакерне.

— Это касается вас, господин Картен? — осторожно спросила она. — Или вашей семьи?

— Всех! — рявкнул хозяин дома. — Всех, госпожа Юлиса! Всей моей семьи! Нат Депун в глаза сказал, что Вестакия себя убила, и я, её отец, в этом виноват! А все вокруг молчали! Понимаете, госпожа Юлиса?! Никто даже не попытался ему возразить. Пришлось самому проучить наглеца. И я бы вышиб из него дух, если бы меня не остановили!

Судя по всему, Картен искренне негодовал по поводу случившегося. То мрачное настроение, с которым он сел за стол, уступило место ярости.

— В самый канун Ангипария этот лагир бесстыдно оскорблял мою семью, а они молчали!

Путешественница вспомнила о приближении торжеств, посвящённых богине плодородия. Согласно верованиям радлан, либрийцев и некоторых других цивилизованных народов, в эти дни Ангипа спускалась в подземный мир к своему мужу Дрину, где оставалась до весны.

Ника знала от Наставника, что в этот праздник принято навещать родственников, посещать храмы и кладбища, приносить жертвы. В глазах почитателей богини он, кроме всего прочего, символизировал единение семьи. Становилось понятно, почему Картен так возмущён.

— Отец! — неожиданно вновь вмешался Уртекс. — Все знают, что Нат Депун — пустой, никчёмный человек. Люди просто не хотели, чтобы ты марал о него руки.

— И поэтому спокойно слушали его бред!? — продолжал бушевать мореход. — Даже твои друзья поверили клеветникам!

— Неправда! — вскричал подросток. — Ни Лерций Лавк, ни Длинный Глот не поверили!

— Но ты сам сказал, что они спрашивали тебя об этом! — ткнул пальцем в сторону сына консул. — Значит, сомневаются!

Парнишка стушевался, а Картен как-то вдруг сник, ссутулился, тяжело опираясь о стол.

— Боги знают, когда напомнить о себе.

— О чём ты, отец? — встрепенулся Уртекс.

— Я же так и не принёс благодарственную жертву за своё благополучное возвращение, — борода мужчины дёрнулась. — Хотел обставить всё пышно и торжественно. А небожители не любят ждать.

Он хлопнул ладонью по столу.

— Завтра же пойду на рынок, куплю… быка! Лучшего быка, которого только смогу найти, и благоговейно принесу его в жертву Повелителю пучины Нутпену. Ты со мной, сын?

— Да, отец, — решительно кивнул подросток.

Консул вдруг выжидательно уставился на гостью.

«Чего он хочет? — удивлённо подумала та, пережёвывая мясо. — Чтобы я тоже пошла с ними? Нечего мне там делать! За домом надо присматривать и вообще…».

— Что скажете, госпожа Юлиса? — перехватив взгляд отца, ехидно поинтересовался Уртекс.

«О чём?» — едва не спросила девушка. Но удержавшись, стала медленно пить разбавленное вино, лихорадочно подыскивая подходящий ответ и снова благодаря Наставника за то, что тот заставлял её читать скучные трактаты местных философов.

— Жертва, принесённая с чистой душой и открытым сердцем, — лучший способ попросить прощения у небожителей, — медленно проговорила путешественница. — Боги злопамятны и обидчивы. Но часто используют смертных, как орудие своей мести.

Мореход помрачнел, а с лица его сына сползла ухмылка.

— Я узнаю, кто распускает эти мерзкие слухи! — глухо, с угрозой пробормотал консул. — И, клянусь Нутпеном, им не поздоровится?

— Быть может, отыскав их, вы найдёте и Вестакию, господин Картен! — глядя в свою чашку, сказала Ника.

— Не думайте, госпожа Юлиса, что я перестал искать свою дочь, — помедлив, отозвался мореход. — И даже последовал вашему совету.

«Какому из них?» — мысленно усмехнулась девушка.

— Я нашёл почтенную и разумную женщину, — продолжал консул. — На днях она поговорит с подругами Вестакии. Хотя вряд ли от этого будет какая-то польза.