Лягушка-путешественница (СИ)

— Зачем? Всё равно мне никто не верит! Я искала и вашу дочь, а вы только и делали, что смеялись надо мной и придирались по пустякам! Для чего мне посвящать вас в свои дела? Чтобы ещё раз узнать о своей глупости? Я Ника Юлиса Террина, дочь Лация Юлиса Агилиса из славного рода младших лотийских Юлисов, не обязана терпеть ваши насмешки! Поэтому и молчала, госпожа Картен.

Получив столь неожиданный отпор, супруга консула смешалась, глядя на собеседницу так, словно видела в первый раз. Но очень быстро взяла себя в руки, и встав, гордо вскинула голову.

— Что вы ещё скрываете от меня, госпожа Юлиса? — вопрос прозвучал уже как-то обыденно.

— Клянусь Нутпеном и Ангипой — ничего, — непривычно холодно отчеканила та. — Что хоть как-то касается вашей семьи, госпожа Картен.

— Я благодарна за помощь в поисках моей дочери, — надменный голос женщины звенел металлом. — Но хочу, чтобы вы покинули мой дом. Я не терплю лжи!

— Полагаю, своим поступком я заслужила ещё хотя бы три или четыре дня, госпожа Картен? — тем же ледяным тоном поинтересовалась собеседница, и заметив тень неудовольствия на её лице, усмехнулась. — Я почти не буду выходить из своей комнаты.

— Почему? — слегка удивилась Тервия, явно занятая какими-то своими мыслями.

Девушка объяснила.

— Хорошо, — с явной неохотой кивнула хозяйка дома, тут же предупредив. — Но это последняя задержка!

— Разумеется, — охотно согласилась гостья. — Мне здесь больше делать нечего.

Не удостоив путешественницу даже взгляда, супруга консула величаво проследовала к двери. И тут девушку опять чёрт за язык дёрнул.

— О лжи вам лучше поговорить со своей предсказательницей, госпожа Картен!

Тервия заметно вздрогнула, но не задерживаясь, вышла на галерею. За спиной госпожи тихо, но очень неодобрительно вздохнула Риата.

— Не вздыхай, — устало махнула рукой Ника. — Всё уже закончилось. Лучше принеси из кухни чего-нибудь пожевать, а то когда ещё ужина дождёшься?

Какое-то время невольница растерянно смотрела на хозяйку, потом понимающе кивнула.

— Слушаюсь, госпожа.

Едва поднявшись на второй этаж, девушка услышала возбуждённый голос Вестакии. Женская часть семейства Картенов выбирала подходящий наряд для встречи отца. На кровати лежало несколько платьев, а Толкуша держала металлическое зеркало, перед которым увлечённо вертелась бывшая пленница.

«Быстро она пришла в себя от пережитого», — мысленно усмехнулась путешественница, вспоминая сюжет из телевизионных новостей своего мира. Судя по ним, с освобождёнными заложникам тут же работают психологи. Видимо, здесь к подобным вещам относились проще.

Разумеется, её к обсуждению нарядов никто не пригласил. Мать демонстративно отвернулась, а дочь ограничилась робкой извиняющейся улыбкой.

Придя к себе, Ника, приняв меры предосторожности, завалилась на кровать. Когда пришла Риата, дискуссия за стенкой разгорелась ещё сильнее. Невольница принесла вещи из ванной и передала хозяйке большую лепёшку с лежащей поверх кистью винограда. Девушка едва не подавилась, когда в соседнюю комнату, воя от восторга, ворвались Валрек и пытавшийся удержать брата Уртекс. Мать шикнула на них, требуя тишины, а путешественница вдруг остро почувствовала своё одиночество. Её здесь так встречать никто не будет. Аппетит тут же пропал, и она отдала недоеденную лепёшку рабыне.

Подкрепившись, невольница ушла, прихватив грязную одежду хозяйки. Вернулась она уже в сумерках, прикрывая ладонью горящую лучину. Когда Риата зажигала светильник, раздался требовательный стук в дверь. Услышав голос Картена, Ника, кряхтя, поднялась и подошла к окну.

В быстро открывшуюся калитку, ворча, вошёл консул в сопровождении десятника конной стражи. В наступившей полутьме лица различались плохо, но судя по тону, они оба казались чем-то сильно недовольны.

— Отец! — тихо сказала Вестакия под самым окном.

Размашисто шагавший по каменным плитам двора мореход замер.

— Это я, отец, — повторила девушка, медленно двигаясь ему навстречу с понуро опущенной головой. — Прости меня, отец.

Хлёсткий звук пощёчины заставил путешественницу вздрогнуть и прикрыть рот ладонью, гася невольный вскрик.

Лёгкое тело Вестакии рухнуло. С галереи донеслось сдавленное рыдание Тервии, которая даже не подумала заступиться за дочь. Румс тоже молчал, тёмной фигурой выделяясь в густой тени конюшни.

После такого приветствия Ника не удивилась, если бы Картен бросился пинать распростёртое тело. Но вместо этого мореход, присев рядом с нею, стал что-то очень тихо шептать на ухо дочери, прижимая её голову к груди. Та зарыдала, крепко обняв отца.

Наблюдавшая за ним гостья облегчённо перевела дух. Всё-таки она жалела эту девушку, тоже ставшую жертвой мужского предательства.

Консул помог дочери подняться и повёл в дом. Оставшийся на дворе десятник конной стражи повелительно крикнул:

— Позови госпожу Юлису, если она ещё не спит.

— Да, господин, — отозвалась, судя по голосу, Толкуша.