Лягушка-путешественница (СИ)

Женщина вздохнула.

— А куда бежать — и не знаю? Меня же завёрнутой всю дорогу держали. Хозяева на хуторе помалкивали, да и расспрашивать их я боялась. По дороге не пошла. Знала, там первым делом искать станут. Решила речку найти. Они всегда в море текут. По ней и хотела к людям выйти.

Паули со вкусом высморкалась. Тут девушка обратила внимание на то, что рукава собеседницы не пришиты, а привязаны к платью.

— Только поздно я ту речку нашла, госпожа. Под вечер, когда меня уже слуги сына вождя атавков нашли. Не захотелось мне к ним в руки живой попадаться, вот в воду и бросилась.

Гантка покачала головой, глядя куда-то внутрь себя, а окружающие замерли, напряжённо ловя каждое слово.

— Хоть и небольшая речка, да уж больно холодная и быстрая. Вот эти разбойники за мной и не полезли, а у меня руки, ноги свело, выгрести не могу, течение прямо к водяному волочет…

В этот момент вскрикнул ребёнок. Стоявшие рядом тут же зашикали, а кто-то отвесил баловнику звонкий подзатыльник.

— Выбралась из воды, когда уже темно стало. Замёрзла, дрожу вся, зуб на зуб не попадает. Но так и шла по берегу, пока на зверя какого-то не наткнулась. Большой, чёрный… Как заревёт!

Она негромко рассмеялась, качая головой.

— Откуда только силы взялись! Побежала так, что на коне не угнаться. Сколько раз падала, сама не помню. Утром на тропу выбралась, солнышко пригрело, так там и уснула.

Паули взглянула на своего обильнобородого спутника, и губы её дрогнули в улыбке.

— Там меня Байдуч и отыскал.

Но тут же лицо её вновь сделалось серьёзным и даже трагическим.

— Памятью отца и матери клянусь, госпожа Юлиса! Я сразу попросила его меня в Канакерн проводить. Он согласился. Только сначала мы к нему в деревню пошли, железо сгрузить. Кузнец он. А уж потом собрались в город идти.

— Какой город? — гортанно с сильным акцентом, как и положено лихому джигиту, вскричал горец. — Ты чуть живой был. Зелёный, как молодой трава. Пхе!

Посмотрев на него, гантка благодарно улыбнулась.

— Байдуч меня три дня выхаживал. Уджина, дочка его, от постели моей не отходила. Спасли, уберегли от смерти.

Подавшись вперёд, женщина горячо заговорила:

— Не забывала я о вас, госпожа Юлиса! Не верите? Вот Байдуч не даст соврать.

— Помнил, — тряхнул папахой кузнец. — Просил Канакерн идти, про купец Канир Наш узнавать. Сам не ходил, друга просил. Тот говорил: «Ушёл купец». Паули тогда плакал сильно.

— Я же думала, вы с ним в Империю поехали! — вскричала гантка, отворачиваясь и вытирая слёзы.

У Ники тут же возник вопрос: «Почему же горец не зашёл к Картену и не рассказал, где искать его дочь?» Но тут же вспомнила, что в первые дни своего пребывания на хуторе Руба Остия Круна Вестакия без ума любила Ноор Учага. Видимо, не испытывая никаких добрых чувств к мореходу, Паули решила не мешать счастью его дочери.

— Ну, и что мне тогда делать в Канакерне? — развернувшись, надрывно спросила женщина, и не дождавшись ответа, торопливо заговорила. — У Байдуча жена год как померла. Так он мне мужем стал по их сизогским законам, а Уджине и Муласу я теперь вместо матери. Только о своих душа болела. Повидать хотелось, узнать, как устроились. Вот и собрались… А как в усадьбу господина Картена пришли, там я Орри увидела, которого уже похоронить успела. Он мне рассказал, как вы искали меня, ни сил, ни времени не жалея…

Рассказчица сурово сдвинула брови.

— За такую доброту я теперь с вами до самой смерти не расстанусь.

Слушатели озадаченно зашумели. Горец, вздрогнув, словно от удара, крепко вцепился в рукоятку кинжала.

Путешественница поманила женщину рукой, а когда та приблизилась, наклонилась к уху и прошептала:

— Не хочешь жить с Байдучем?

Отстранившись, собеседница решительно замотала головой, ответив так же тихо:

— Хочу, госпожа.

Заметив, что окружающие, затаив дыхание, вытянули шеи и навострили уши, девушка прижалась ещё теснее.

— Соплеменники его тебя обижают?

— Нет, госпожа, — вновь запротестовала ганта. — Хорошо меня приняли.

— Так чего же тебе ещё надо? — несколько натянуто рассмеялась Ника. — Оставайся с ними. Ты уже нашла своё счастье, а мне ещё только предстоит его искать.

Девушка посмотрела на горца, спокойно выдержав полный неприкрытой угрозы взгляд тёмно-карих глаз.

— Помни, Байдуч, боги послали тебе драгоценное сокровище. Паули перенесла столько бед и страданий, сколько не всякий мужчина выдержит. Я прошу, пусть она не жалеет, что осталась с тобой.

Стоявшие вокруг люди вновь загудели, но на этот раз с явным одобрением.

— Вы правильно решили, госпожа Юлиса, — степенно заявил ужасно довольный Орри. — Жена должна жить с мужем.

— Госпожа! — перекрыл гомон гортанный голос варвара. — Паули оставаться со мной?

— Конечно, — величественно кивнула путешественница. — Вы семья.

Смуглое, морщинистое лицо кузнеца вдруг осветилось широкой, совершенно детской улыбкой. Выдав длинную тираду на родном языке, он поклонился, чуть качнув папахой, и что-то спросил у радостно-озабоченной Паули. Та коротко ответила.

— У меня нет подарка для такой молодой, красивый госпожа! — патетически заговорил горец по-радлански. — Вот возьми.