Лягушки

Между тем за столиком, где присел козлоногий пассажир с чёрной бабочкой на босое тело, возникли явные некомфорты. Пассажиру, заметно – без всякой приязни, что-то выговаривал один из смотрителей зала, на вид – уволенный из рядов старший лейтенант, да и откуда было взяться приязни к личности небритой и наверняка живущей без регистрации. Тот же лишь посмеивался, а достав из мешка грецкие орехи, принялся грызть их, отправляя скорлупу на невинно-чистый стол. Начальственная женщина вынуждена была прекратить любезности со Свиридовой и Ковригиным и поспешила к козлоногому.

– Извините, пожалуйста, я управительница полётом, – сказала она, назвала и своё имя, но Свиридова его не расслышала, а Ковригин опустил кружку с пивом и стал вглядываться со вниманием в управительницу полёта и его вывоза… – Какие основания вы посчитали достаточными, чтобы отправиться с нами в полёт?

– Ну, как же! – удивился козлоногий. – Не вы ли пригласили всех: «Настойчиво просим подняться в салон корабля…»? Я простодушный и откликнулся на призыв. Но оказывается…

– Да… – задумалась управительница, – вышло упущение.

– Вы не расстраивайтесь, – сказал козлоногий. – Я скоро сойду. Ну, не скоро, а как только будем подлетать к Казани, так и сойду…

– Во всяком случае прошу вас не сплевывать скорлупу на пол и сдать свирель.

Козлоногий, видимо, собирался отстаивать права пассажира, но управительница сказала строго:

– Таковы правила безопасности полётов.

Козлоногий вздохнул, засунул руку в заросли шерсти на груди и добыл оттуда свирель. Свиридова подумала: потребуй управительница сдать еще две свирели, были бы добыты и еще два духовых инструмента. Тут же она углядела на столе перед козлоногим журнал «Под руку с Клио» с публикациями Ковригина. Журналы с «Записками Лобастова», увидела теперь Свиридова, лежали и на пустых столах будто бы украшениями, на манер ваз с цветочками. А управительница вывоза вернулась к Ковригину и Свиридовой, сказала:

– Извините, забыла представиться. Полина Львовна. Ваши имена мне известны. Повар сегодня хороший. Полёт у нас целевой. А потому цен для наших пассажиров и гостей в меню нет. Угощайтесь чем пожелаете. Вы утомились после дорог и приключений, летим мы неторопливо. А потому самый резон вам отдохнуть. Ключи от мягких кают вам выдаст стюардесса левого борта.

– А пираты на нас не нападут? – поинтересовался Ковригин.

– Какие пираты? – удивилась Полина Львовна.

– Воздушные, – сказал Ковригин.

– Вряд ли, – сказала Полина Львовна. – Если нападут, пожалеют…

– В вашем меню предложены виноградные улитки…

– Да, – согласилась Полина Львовна. – Нынче они в моде. У нас в разных видах. Сырые, запечённые, вяленые к пиву, жаренные в масле.

– Мне порцию вяленых к «Старому мельнику»! – сказал Ковригин. – А кто их поставляет?

– Фермеры, – быстро сказала управительница. – В Подмосковье появились фермы виноградных улиток. Да и сами они ползут к нам откуда-то по огородам садовых товариществ. Скажем…

Она тут же замолчала и, извинившись, отправилась по неотложным делам в отсеки управления.

А Свиридова насторожилась. Совсем недавно она взъярилась, в порыве оберечь свободы, здоровье и тем более жизнь Ковригина, ослабленного чьими-то интригами и затеями враждебных сил ради неизвестных выгод. Она поднялась к пришельцам, желая дать им отпор или хотя бы разделить судьбу Ковригина. Теперь же, особенно после слов об участии в вывозе Дувакина, ей бы успокоиться. Она и успокоилась. Но мирное общение Ковригина с той, кто, по прежним мыслям Свиридовой, была пришелицей, способной уворовать Ковригина, именно мирное общение их Свиридову насторожило и возродило в ней воительницу. И разговор-то шёл пустой, так, разговор клиента и официантки, и слова произносились функциональные, но подсознание Свиридовой уловило в них, в интонациях их, во взглядах друг на друга собеседников, движение не разгаданных ею пока энергий, явно не враждебных, с мгновениями открытий Ковригина и ощутимым кокетством зеленоглазой дамы, не такой уж и властной, а по отношению к Ковригину – и романтически-ласковой. Слова же в их разговоре, скажем, о виноградных улитках, имели какой-то утаённый от неё, Свиридовой, смысл. Полина Львовна наверняка ощутила неудовольствие Свиридовой и поспешила удалиться опять же по неотложным делам. Почему бы и не для работы над документами?

Ковригину были доставлены пиво и улитки. Ковригин посасывал вяленую закуску, заметил, наконец, козлоногого мужика. Присутствие его в небесной повозке Ковригина удивило. А мужик заулыбался и помахал Ковригину лапой. Ответное движение руки Ковригина вышло вялым.

– Ты его знаешь? – спросила Свиридова. На всякий случай.

– Он мне известен, – сказал Ковригин.

– Похоже, ты знаком и с нашей хозяйкой, Полиной Львовной, – Свиридова допустила в интонации толику иронии.

– Вижу её в первый раз! – резко произнёс Ковригин. И нахмурился.