Лиарха

Я сжимаю зубы, но сдаваться не собираюсь.

— Ладно, тогда пойдем в другое место.

Тащу Мэйс в сторону библиотеки: здесь мы тоже когда-то сидели и обсуждали общую работу по раг’аэнам. А потом в сторону стадиона. Его не убирали, поэтому здесь тоже везде снег, но это не отменяет того, что это знаковое место.

— Побегаем? — предлагаю я.

— В этом?!

Да, на улице холодно, и Мэйс упакована в пальто и смешную синюю шапку. Мне безумно хочется стащить эту шапку, зарыться пальцами в ее волосы, вдыхать ее аромат, аромат соли и свежести.

— Тогда путь будет ускоренный вариант.

Я подхватываю ее на руки, и Вирна вскрикивает от неожиданности.

— Что ты делаешь? Поставь на место!

— Только в медпункте.

Она тут же перестает вырываться, только смотрит на меня.

— Мне не надо в медпункт.

— Мне надо, — выдыхаю я. — Потому что я давно заболел тобой, синеглазка.

Мне кажется, я умер и оказался на самом Дне, потому что это самая настоящая пытка. Касаться ее, и в то же время не касаться.

— Я знаю, что ты делаешь, — говорит она тихо. — Пытаешься показать мне то, что я забыла.

— Я всю ночь читал про амнезию. После сильных травм мозга некоторым пациентам помогала возможность окунуться в привычную жизнь.

— Я видела всю свою жизнь, Лайтнер, но не вспомнила ничего.

— Видеть не равно чувствовать. Давай хотя бы попробуем? Просто доверься мне.

— Я доверяю тебе.

Она прислоняется щекой к моему плечу и обнимает за плечи, и это лучшие мгновения.

Кэйпдор Мэйс нравится, а вот при виде своего домика на Пятнадцатом она хмурится. Здесь тоже ничего не изменилось, даже на пике волнений сюда никто не сунулся, чтобы растащить их нехитрые пожитки. Мы задерживаемся здесь дольше, особенно в ее комнате. Я все время жду, пока она воскликнет: «Вспомнила!», но этого не происходит. Из-за чего злюсь на себя все сильнее и сильнее.

Но уже вернувшись в эйрлат, вспоминаю еще об одном эпизоде, который должен был повлиять на Вирну. Поэтому не спешу заводить эйрлат и взлетать. Вместо этого с шумом выдыхаю, закрываю глаза и обмякаю на сиденье.

— Лайтнер!

В голосе Мэйс паника, но я велю собственной совести заткнуться. Она ощупывает меня, тормошит, и только спустя долгую минуту, падает на меня, когда я успеваю откинуть спинку кресла. Наши губы соприкасаются, и меня будто снова швыряет в водоворот. Соленый и сладкий одновременно. Я целую ее отчаянно, с безумной надеждой, что Вирна мне ответит. Ответит на поцелуй, прижмется ко мне… Или отпихнет, как в прошлый раз. Но вместо этого она застывает в моих объятиях, словно собирается немного потерпеть, пока я буду ее целовать.

Что за едх?

— Да лучше бы ты мне по морде дала!

Я отстраняюсь первым, возвращаю ее на сиденье, выравниваю собственное кресло. В общем, делаю все, чтобы не смотреть на Мэйс.

— Прости, — слышу тихое, когда вывожу машину на дорогу.

— Тебе не за что извиняться. Если кто-то в этом и виноват, то мой отец. 

— Мне бы хотелось почувствовать то, что я увидела.

В ее словах столько сожаления, что я слышу: «Мне бы хотелось тебя любить».

— Ты почувствуешь, — рычу я. — Обязательно вспомнишь все и всех, кто был для тебя важен. Что-нибудь обязательно сработает! Нужно только понять — что.

Я обманываю и обманываюсь. Самым наглым образом. Моя уверенность тает, как первый снег.

Что если Мэйс не вспомнит меня никогда?

От этой мысли дурно и тошно, и хочется утопиться. Хотя после отключения установок, это будет сделать достаточно проблематично. Вроде как теперь я могу использовать силу въерха даже в океане. Чтобы проверить, нужно до него добраться, но я оттягиваю этот момент, как могу. Возможно, потому что верю — близость океана сможет помочь Вирне вспомнить. Или не сможет.

И тогда у меня не останется надежды.

— Отвези меня к моим сестрам, — просит Мэйс. — Думаю, мне нужно быть со своей семьей.

«Я тоже хочу быть частью твоей семьи», — хочется ответить мне и из ревности отвезти ее на Первый, в дом отца, но я понимаю, что просто не могу присвоить себе девчонку без памяти. Как бы сильно я ее ни любил. Именно поэтому не могу.

— Ты можешь пригласить их в мой дом.

Конечно, мой он только номинально. Потому что все имущество отца арестовано, и только благодаря генералу я, мама и брат можем оставаться в нем до суда над Диггхардом К’ярдом.

— Там хватит места для всех.

Вирна качает головой.

— Думаю, нам с тобой нужно время. Побыть порознь.

Меня словно скалой пришибает. Только на этот в сотню раз больнее, чем когда меня расплющило реальной. В груди разрастается такая тьма, что становится тяжело дышать. Мы так мало были вместе, что я готов кричать о том, что не согласен, умолять ее. Но самое паршивое — Вирна может поддаться на эти уговоры и остаться. Из-за того, что увидела в проекторе собственной памяти, но не потому, что действительно этого хочет.

Я так не могу.

Едх, я так не хочу!

Поэтому сворачиваю на Шестой, в сторону квартиры патлатого Вартаса.

Я не собираюсь здесь задерживаться, не хочу встречаться с семейством Мэйс — сейчас это слишком больно, поэтому просто провожаю Вирну до квартиры и вручаю ей новенький тапет: