Лярва

Наконец к вечеру баба Дуня и её без пяти минут приёмная дочь поехали домой, и в восемь часов пожилая женщина привычно загремела на кухне своими кастрюльками, судочками и мисками, наполняя их пищей для бездомных бродячих кошек. Услышав это, Сучка поняла, что предстоит выход на улицу, и стала собираться. Ловко и привычно орудуя культями, она быстро надела недавно для неё купленное летнее платьице и, встав за поручни своих ходунков, вышла в прихожую. Баба Дуня была уже там, тоже одетая и вооружённая многочисленными пакетами и сумками. Вместе они вышли во двор и направились в дальний угол его, туда, где густые кленовые заросли вместе с берёзами образовали небольшую тенистую рощицу. День клонился к вечеру, и предзакатное низкое солнце, преодолевая густую листву рощицы, било в глаза багровыми и косыми лучами, заставляя жмуриться. Лёгкий ветерок приятно обдувал и играл волосами. Во дворе не было ни души, лишь откуда-то сбоку, со стороны соседнего дома, доносились голоса сидевших там на лавочке и о чём-то споривших старушек.

— Кис-кис-кис! Пушок, Мурка, идите кушать! Киса, киса, киса! — запищала высоким голоском баба Дуня, как только они ступили под сень деревьев. Продолжая зазывать кошек, она доставала и расставляла на земле посудинки с едой, в то время как Сучка направилась со своими ходунками к скамейке. Через некоторое время со всех сторон послышались приветственные мяуканья, и кошки скачками принялись сбегаться, тереться об ноги своей кормилицы, ласкаться к ней и, наконец, приниматься за трапезу. В самое короткое время их насчиталось около мисок десять или пятнадцать штук, и, пока они, зажмурившись и мурлыча, наедались досыта, баба Дуня подсела рядом с девочкой на скамейку.

— Ну как тебе у меня живётся, Тонечка? Всем ли довольна? — спросила она, растроганно наблюдая за кошками и одновременно следя за реакцией девочки на это зрелище. Реакция, впрочем, была крайне безучастною, что огорчило бабу Дуню.

— Ничего, спасибо! — с готовностью кивнула головой Сучка, затем подумала и добавила: — Баба Дуня! А вот мы с тобой тама через базар шли и, помнишь, тама в большой магазин заходили?

— Да, помню. Только правильно говорить «там», а не «тама».

— Ага. А что это там за Ягодина такая была, большая такая, зелёная и мохнатая?

— Постой-ка, дай боги памяти. Киви, наверно?

— Наверно. — Сучка смущённо улыбнулась и помедлила некоторое время. — Ой, наверно, вку-у-усная?

— Купим, Тонечка, всё купим. Вот пенсию получу, сразу пойдём и купим.

— Ага. Баба Дуня, а ты мне плов ещё сделаешь?

— Что, понравился тебе мой плов?

— Ага, вкусный.

— Сделаю, Тонечка, конечно сделаю! — Баба Дуня пригладила девочке волосы и отдёрнула ей платьице.

— Баба Дуня, а почему ты только кошек кормишь? А собачки как же?

— Да как-то не живут у нас тут собачки-то, — ответила баба Дуня, подумав самое малое время. — Один только кобелёк иногда подбегает — так я и ему даю покушать, мне не жалко, — здесь она не выдержала и улыбнулась. — Вот только жалко, что как подбежит, так и всех кошечек моих распугает да повыгонит.

Сучка вздохнула, поболтала в воздухе своими укороченными ножками и вдруг решительно заявила:

— Баба Дуня, а ты собачкам не жалей кушать. Они хорошие, собачки!

— Хорошо, Тонечка, не буду жалеть, коли объявятся собачки. Район тут у нас такой просто, что не живут почему-то собачки, нету их тут почти.

— Баба Дуня, а что мы сегодня делать будем?

— Как домой-то вернёмся?

— Ага.

— Покушаем, помоемся и спать ляжем. Я тебе ванну наберу.

— С пенкой, которая в нос лезет?

— Ну, можно и без пенки.

— А завтра что будем делать?

— Учитель к тебе придёт завтра, заниматься с ним будем. А потом пойдём тебе куртку на осень присматривать.

— Тёплую куртку-то? Мне тёплую нужно!

— Тёплую, тёплую.

— А потома?

— Правильно говорить «потом».

— Потом, — послушно поправилась Сучка.

— Потом видно будет. Вот и постригаться тебе надо. А мне ещё соленья надо бы накрутить. Не занималась я ещё соленьями-то.

— Это солить огурцы, что ли?

— И огурцы, и помидоры, и кабачки — всё насолим на зиму, всё пригодится. И яблочное варенье сварим.

— Ой, вку-у-усно! — Сучка даже заёрзала на месте от предвкушений.

— Ещё бы не вкусно, — усмехнулась баба Дуня. — Столько банок накатаем, что девать некуда будет!

— Баба Дуня, а ты всё равно побольше делай банок! Найдём куда девать!

Женщина только покачала головой и вздохнула, сердобольно глядя на ребёнка. А Сучка, приметно оживившись и раскрасневшись, продолжала болтать о планах на будущее, об изобильной пище, о тёплой одежде и необходимости утеплять жилище на зиму, о собачках и других темах, столь для неё важных и значимых. Время между тем текло неумолимо; чеканный ход его приближался уже к девяти часам вечера, и для счастливой болтовни драгоценных минут оставалось совсем немного.