Лярвоведение. Как противостоять инфернальным паразитам

Шла война, 43-й год, дед был на войне, матери тогда было лет одиннадцать. Однажды ночью она была в доме одна, её мать работала в ночную смену. Вдруг девочка проснулась от ощущения тревоги, потом послышались в сенях шаги, дверь открылась, и в избу зашли люди. Она точно знала, что дверь была закрыта и на засов, и на все крючки: время было ещё то. Хотела закричать, но не смогла, оказалась в каком-то оцепенении, так что могла только смотреть с палатей, что происходит.

Тем временем один мужчина и несколько женщин вошли в необычных балахонах, не церковных, но по виду религиозных. И, не включая света, поставили на дубовый стол чёрную свечу, зажгли и стали петь какие-то песни, от которых пространство словно затрепетало. Ей показалось, что это длилось долго. Свеча сгорела полностью, оставив на столе чёрное пятно.

Когда они ушли, её отпустило, она соскочила и кинулась к двери — все засовы и крючки были закрыты!

Когда мать вернулась, она не была удивлена, отнеслась спокойно и дочь успокоила, что всё хорошо, ничего плохого не случилось. А когда её отец вернулся с войны, то несколько лет до этого разговор не заходил, а однажды дочь ему рассказала и сказала дату и время, когда это произошло. Он долго думал, а потом рассказал такую историю.

В эту ночь их бросили брать высоту, которая была настолько хорошо защищена, что их полк не мог это сделать уже месяц. Он знал, что это будет его последним боем, потому что шансы выжить равнялись нулю. И вот, когда они пошли в атаку, им овладело какое-то ликование и он побежал вперёд в этом состоянии, кромсая всех налево и направо. И осознал себя в тот момент, когда доты были взяты, а наши войска уже пробили оборону. Все бойцы взвода остались живы. Всё обмундирование было изорвано в мелкие лоскуты — а ни у одного на теле ни одной свежей царапины.

Они потом обсуждали, что же это могло быть, но никакого объяснения так и не нашлось. Как на это отреагировало командование и остальные детали у него тогда не спросили, поскольку отнеслись к его рассказу как к вымыслу.

Тогда она свой рассказ закончила тем, что стол этот сохранился до сих пор, и на нём так и остался след от той чёрной свечи. За много десятилетий стол неоднократно пытались оттереть и отскабливали, но оказалось, что этим пятном доска словно пропитана насквозь, и попытки оставили. Так что если у кого есть желание, может приехать посмотреть.

Желания ни у кого не оказалось, как к этому относиться я тоже не знал, скорее всего, как к области чёрной магии: люди в чёрных одеждах жгут чёрные свечи, проходят сквозь двери.

В моей жизни было несколько эпизодов, когда в критической ситуации замедлялось время. Двигается кулак в моё лицо медленно, я его слева посмотрел, справа посмотрел, медленно ставлю блок, отвожу руку в сторону. Медленно бью в зубы, а потом ногой. Мгновенье — и всё происходит уже с нормальной скоростью, обидчик валяется на обочине. А в другом, более опасном случае, я вдруг очутился где-то уже в другом, безопасном месте. Вряд ли моё тело отразило бы в таком состоянии пулю, но то, что русские витязи перед боем входили в такое состояние, что описано в многочисленных источниках, для меня подлинно настолько, насколько подлинны испытанные мной замедления времени.

В случае, рассказанном этой женщиной, видимо, в тяжёлых условиях были призваны сверхвозможности наших предков, и витязей пришлось делать прямо на ходу, причём дистанционно.

Потом я вспомнил ещё один её рассказ — о том, как в послевоенные годы её повзрослевшая мать с подружками ходила в церковь на песнопения. Во время и после войны религиям было дано некоторое послабление и какие-то храмы заработали. Я так понял, что мать её тоже была посвящённой в ведическую культуру, но из подполья они выходить и не думали, поскольку были умнее, а вот пошалить любили. Когда прихожане подхватывали молебен, они с подружками тоже затягивали, но на свой магический манер, и в церкви начинало твориться что-то несусветное: начинали проноситься какие-то всполохи и воздух дрожал. Все впадали в религиозный экстаз, а девчонки получали удовольствие от своего озорства.

Поп быстро просёк, кто всё это вытворяет, и долго потом таскался за ними, упрашивал, чтобы они пели в церковном хоре.

Они же только хихикали, искренне недоумевали и подшучивали над молодым батюшкой.