Либеральный Апокалипсис

Сейчас не так. Классы просторные, светлые, в каждом не больше десяти учеников. Уроки транслируются на голопроекторы, задания — прямо на айпады. И уроки, и задания унифицированные, единые на всю страну, разработанные специальными институтами согласно закону о доступности и социальной справедливости образования, отвечающие всем требованиям занимательности, познавательности и этой, как там ее… развивательности, что ли? У малышей в классах воспитатели из ювенальной полиции дежурят с электрошокерами на изготовку, чтоб не мешали те друг другу развиваться и познаваться. К старшим взрослые не суются без надобности — нечего провоцировать немотивированную подростковую жестокость, травмировать неокрепшую психику. И это правильно. Что старшеклассники натворить могут? Подраться? Так это лучше делать после уроков, на специально отведенной для этого «территории, свободной от взрослых». Аппаратуру побить? Какой придурок подобное делать станет, если везде камеры натыканы? С твоих же карманных денег и вычтут. И будешь потом не «файрики» и не травку, а палец сосать. И это еще хорошо, если палец…

Учителя в школах остались, куда ж без них? Только они не учат, они контролируют процесс. За каждым классом закреплен куратор, обязанность которого следить, как ученики выполняют задания, как ведут себя на уроках и наверняка много еще за чем. Куратор рекомендует перевести в другой класс, в другую школу, повысить или понизить доступный уровень. А в одиннадцатом классе куратор пишет на каждого итоговую характеристику, «путевку в жизнь», как говорит мой папашка. Разумеется, главная задача выпускника — получить высокий балл на Едином Государственном Экзамене. Но баллы баллами, а характеристика характеристикой.

Ни в лицо, ни по фамилиям кураторов не знает никто — согласно тому же самому закону о доступности и справедливости. И это правильно. К примеру, у кого-то отец — большой босс, а сыну куратор дурную характеристику писать вздумал. Папашка попросит такого не делать, куратор не посмеет отказать — и где тогда социальная справедливость окажется? А так — просить некого. «Образовательный процесс должен быть максимально объективен, а потому обезличен. Уровень знаний и социальной адаптации учащегося оценивает система образования в целом, а не конкретный ее представитель…»

Именно эту статью закона мы собирались нарушить.

Против ожидания, с Каспером я договорился легко. Он не пытался уточнять, где я достану обещанную плату — не первый год тусуемся, знает, что я слово держу. К вечеру следующего дня у нас на руках были необходимые данные. Людмила Кудряшова (Олеговна), 57 лет, в сожительстве не состоит, детей нет. С голографии на нас смотрела унылая тетка, чем-то похожая на персонажей учебного фильма. Все складывалось удачней, чем мы смели надеяться. Не нужно искать место для встречи, устраивать засады. Заявимся к кураторше домой — никто не помешает потолковать по душам.

Еще день ушел на приготовления и слежку за «объектом» — благо «Комплект грабителя-налетчика» на Амазоне можно купить за копейки, а видеокурс «Гоп-стоп. Быстрое вхождение в профессию» вообще на халяву из инета скачать. Кураторшу мы подкараулили у подъезда. Стояли порознь — трое подростков сразу в глаза бросаются, а на одного никто внимания не обратит. А едва женщина к двери подошла, магнитный ключ вынула из сумочки — и мы тут как тут. На руках перчатки, чтоб «пальчиков» в квартире не оставить, маски на ходу натянули. Марьяша как всегда первая успела, придержала дверь. Кураторша оглянулась, почуяв неладное, а поздно! Мы уже в подъезде.

— Что вы…

И не успела договорить — Сейлор выхватила нож, щелкнула, выпуская лезвие, приставила к горлу. Здорово получилось, как в кино.

— Не трепыхайся, если жить хочешь! Веди к себе.

Лицо у кураторши побелело враз. И стриженные под ежик волосы вздыбились. Куда там трепыхаться! Я уж опасаться начал, не обмочилась ли она со страху. Покорно провела нас в лифт, поднялась на свой этаж. Дверь квартиры открыть не смогла, руки так тряслись, что связка с ключами на пол звякнула. Пришлось мне.

В квартире она немного ожила.

— У меня нет ничего ценного… — заблеяла.

Сейлор тут же заставила ее умолкнуть — с размаху пятерней по роже. Хорошо, что не кулаком. Женщина ойкнула, шлепнулась задницей на линолеум. Марьяша тут же ухватила ее за шиворот, поволокла в комнату. Сильная, сквозь водолазку видно, как бицепсы играют.

В комнате девушки водрузили кураторшу на стул, зафиксировали приготовленной для этого случая веревкой. На перемазанный алой помадой рот налепили пластырь, чтоб не вякала. Мне и делать ничего не требовалось, лишь стоять и любоваться. И сожалеть, что не додумался представление на айфон запечатлеть.

Покончив с кураторшей, Сейлор отправилась изучать квартиру. Заглянула в спальню, в ванную, прошла на кухню. И тут же оттуда раздался радостный вопль. Девушка влетела в комнату с черно-белым котярой в руке. Глаза у кота были такие же огромные и перепуганные, как у его хозяйки.

Сейлор снова щелкнула ножиком, поднесла острие к котячьему пузу…