Либеральный архипелаг. Теория разнообразия и свободы

Второе возражение состоит в том, что защищаемая здесь точка зрения отрицает возможность взглянуть на свою жизнь со стороны и пересмотреть свои цели. Согласно некоторым философам, например Майклу Санделу, наши цели (как правило) не отделены от нас, а фактически «составляют» нас. Нашу личность, по крайней мере в некоторой степени, определяют стоящие перед нами цели, которые мы не выбираем и, возможно, не в состоянии выбирать[136]. Критика таких представлений, предлагаемая Кимликой, весьма убедительна, поскольку этот аспект «коммунитарианского» мировоззрения переоценивает трудность пересмотра жизненных целей. Однако их пересмотр вполне возможен; более того, порой он представляет собой «печальную необходимость» (MC91). Мы утверждаем здесь не то, что не обладаем возможностями пересматривать свои цели, а лишь то, что не имеем в этом фундаментальной заинтересованности и что такая возможность не является обязательной составной частью хорошей жизни.

Согласно третьему возражению, наша точка зрения недостаточно учитывает тот факт, что для людей важно не вести жизнь, основанную на ложных убеждениях, даже если эта жизнь приятна и продуктивна. Обратимся к примеру необразованной, но набожной мусульманки. Она считает, что живет хорошей жизнью, но только потому, гласит это возражение, что верит: ее поступки отвечают Божьей воле. Как считает она сама, ее жизнь делает хорошей не тот факт, что эта жизнь счастливая и продуктивная, а то, что она соответствует заповедям, установленным Богом. Поэтому нашу мусульманку ужаснет мысль о такой жизни, которая, будучи приятной, при этом не угодна Богу. Если для этой женщины самое важное – делать то, что угодно Богу, то для нее не менее важно знать, чего же Бог на самом деле от нее хочет. Поэтому она захочет выяснить, правильно ли местные муллы толкуют Коран, и быть способной пересматривать свое поведение в том случае, если окажется, что ее обманывают. Она желает поступать правильно, а не жить в убеждении того, что поступает правильно. Она также заинтересована в возможности отвергать то, что дурно[137].

Однако мы не собираемся отрицать, что люди, питающие искреннее желание поступать правильно, обычно также желают знать, что именно является правильным. Но отсюда не следует, что они поэтому заинтересованы в возможности пересматривать свои взгляды. Во-первых, никто не сказал, что их пересмотренные взгляды с высокой вероятностью будут более истинными, чем прежние. Во-вторых, не исключено, что возможность изменять мышление или пристрастия по своей воле не облегчает, а затрудняет постижение жизненных ценностей, поскольку довольно сложно оценить то, что не практикуется постоянно[138].

Таким образом, отвергая то понимание человеческих интересов, которое свойственно Кимлике и другим современным авторам либерального толка – таким как Ролз, – я утверждаю, что хотя мы заинтересованы в том, чтобы нас не принуждали к такой жизни, которая для нас невыносима, из этого не вытекает наличие интереса к тому, чтобы прожить жизнь, которую мы сами выбираем. Самая худшая участь, какая может выпасть на долю человека, – невозможность избежать поступков, противоречащих его совести. Это означает, что наш фундаментальный интерес заключается не в возможности выбирать свои цели, а в том, чтобы нас не заставляли преследовать такие цели, которые вызывают у нас отвращение.

Некоторые возражения

Точка зрения, представленная в настоящей главе, основана на двух важных соображениях в отношении человеческой природы. Первое из них, постулирующее реальное существование универсальной человеческой природы, скрывающейся за разнообразием всевозможных образов жизни, основано на идее об индивидууме, следующем велениям своей совести, – хотя мотивирующемся также личными интересами и привязанностями – и руководствующемся разумом. Однако, чтобы понять универсальность такой человеческой природы, необходимо выяснить, что именно в человеческой жизни признается в качестве универсальных ценностей. Соответственно второе соображение гласит, что для всех людей ценностью обладает хорошая жизнь, причем такая жизнь понимается как жизнь, которая, самое меньшее, не противоречит диктату личной совести. Для людей хорошая жизнь – не обязательно жизнь, выбранная ими самими, или жизнь, в которой имеются возможности для выбора; но хорошей жизнью не может быть такая жизнь, от которой требует отказаться совесть.

Такое представление о человеческой природе и о человеческих интересах важно с точки зрения аргументации, представленной в данной книге, потому что эти предпосылки лежат в основе политических принципов свободного общества, которые развиваются в последующих главах. Но прежде чем мы пойдем дальше, необходимо дать более серьезное обоснование такому толкованию природы человека и его интересов, поскольку оно остается уязвимым для ряда возражений. Учет этих возражений поможет нам не только упрочить, но и прояснить то понимание человеческой природы, которым мы обладаем в данный момент.