Либеральный русофил. Сэр Исайя Берлин, как создатель современного либерализма

Как быстро выясняется, мультикультурализм неизбежно заканчивается либо директивным ограничениям одной культуры в пользу другой (запрет на ношение хиджабов в Франции; обещание штрафовать школы за отмену празднования Рождества в Италии), либо размыванием и в конечном итоге утратой культурной идентичности всеми сторонами. Причем это совершенно не абсолютное правило: если людей не принуждать к совместному проживанию по единым для всех правилам, и насильственно не провоцировать конфликты, то, как доказывают отдельные исторические примеры (Тбилиси или Нагорный Карабах в некоторые периоды своей истории, турки-мусульмане и греки-христиане на Кипре XVI-XIX веков) многонациональные общины вполне возможны. Правда, при одном неизменном условии — одни принципиально не лезут в дела других. Обычно при этом существует территориальная сегрегация (армянские и азербайджанские села в Нагорном Карабахе 1980-х, израильские и арабские деревни в Израиле сейчас или армянские, грузинские и русские кварталы в историческом Тбилиси), но не обязательно: на историческом Кипре турки и греки отдельных анклавов не образовывали, просто их экономические интересы пересекались мало.

Вот это и есть тот плюрализм, о котором говорит Берлин: «Плюрализм, с вытекающей из него долей «негативной» свободы, представляется мне более верным и более гуманным идеалом, чем цели тех, кто ищет в авторитарных структурах идеал “позитивного” самоопределения классов, народов или всего человечества. Он более верен, поскольку, по крайней мере, признает множественность человеческих целей, несоизмеримость многих из них и вечное соперничество друг с другом. Исходное положение, согласно которому можно сопоставить их на одной шкале так, чтобы определить наивысшую, по-моему, искажает наши знания о том, что люди — свободные деятели, представляя моральное решение как операцию, которую в принципе можно проделать с помощью логарифмической линейки. … Плюрализм человечнее, потому что во имя отдаленного и непоследовательного идеала не лишает людей многого из того, что сами они считают в своей жизни незаменимым

» ([2], стр. 184-185).

При этом никто не принуждает вас к моральному релятивизму: вы по-прежнему вправе считать границы дозволенного, принятые вами и вашими единомышленниками единственно правильными, и жить в соответствии с ними, соблюдая строгий запрет на свинину, наркотики, алкоголь и нахождение женщин в публичных местах с непокрытой головой и в провоцирующей одежде. (Заметим, что есть и более жесткие ограничения — кришнаиты, к примеру, запрещают любые продукты, изменяющие сознание, даже чай и кофе.) Но реальность такова, что недалеко от вас живут те, кто не мыслит пятничный вечер без свиных баварских колбасок с пивом или украинского сала под горилку, как и те, чьи женщины ходят по улицам в шортах и топиках, а некоторые — о ужас! — даже посещают нудистские пляжи. Кто в этой ситуации против кого должен воевать, считая себя абсолютно правым? И вообще — должен ли?