Либерия

Стук в окно заставил вздрогнуть. Если учесть, что каморка находилась на чердаке, звук показался совсем странным. Чтобы стучать в чердачное окошко, надо быть либо котом, либо… вороной. Молодой человек обрадовано вскочил и кинулся к окну. На фоне подсвеченного луной неба четко вырисовывался силуэт нахохлившейся птицы.

— Леся?!

Алексей попытался открыть окно, но ставней на чердачном окошке было не предусмотрено, пришлось отгибать гвозди, держащие пластину слюды. В комнату ворвался холодный воздух, заклубился белесым туманом, в котором мелькнула серая тень, захлопали крылья, и на пол опустилась ворона. Отряхнулась, разбросав дымные клочья, и к Алексею шагнула улыбающаяся девушка.

— Леся, как здорово, что ты пришла! — дурное настроение улетучилось, на душе стало легко и радостно.

— Ты рад?

— Да… да.

Лесавка прильнула к молодому человеку, словно кошка потерлась щекой о его плечо, легко, как крыльями бабочки, коснулась пальцами волос.

— Милый…

Алексей вдохнул уже родной аромат лесной земляники, коснулся губами нежной шеи, проведя языком по трепещущей жилке.

— Как хорошо…

Скользнул ниже, путаясь пальцами в шнуровке платья, заворчал от нетерпения, прихватил зубами упрямый кожаный ремешок.

— Погоди… Экий, ты неловкий!

Лесавка отступила на шаг и, одним движением скинув платье, отбросила в угол. Вслед за ним полетела рубашка Алексея. Блаженно вздохнув, молодой человек прижался лицом к теплой груди, коснулся губами соска, лаская шелковую кожу плеч, мягко опустил девушку на матрас. Леся, тихо засмеялась, толкнула Алексея в плечо, переворачивая на спину, прильнула к губам в долгом поцелуе.

— Сладкая… — нежный шепот, касание губ. — Как дикий мед…

— А ты? Ты какой на вкус? Сейчас попробую…

Лукаво хихикнув, лесавка прихватила зубами мочку уха, спустилась ниже, куснула сосок. Алексей охнул, сильнее прижимая к себе девушку.

— Ты пряный, как дикий хмель, пахнешь зверем и страстью… Мне нравится… Хочу… — бормотание лесавки становилось бессвязнее.

Она прижалась губами к животу Алексея, маленький язычок затрепетал вокруг пупка, спустился ниже. Молодой человек задохнулся, с рычанием перевернул лесавку, и мир исчез, рассыпавшись сверкающими осколками. Остались только завораживающий ритм движения, жаркое дыхание и всхлипывающий шепот Леси:

— Милый… Милый мой… Любый волчонок…

Уже потом, когда яркая вспышка страсти сменилась теплой негой полудремы, Алексей, обнимая девушку, спросил:

— Почему ты пришла?

— Мне хорошо с тобой, волчонок. Там, в лесу, так одиноко…

— Оставайся.

— Не могу… Мне нужен лес. В городе, среди мертвых деревьев я теряю силы. Людские дома… их стены сделаны из трупов. Здесь все пропитано смертью и черным злом. Разве ты не чувствуешь?

— Иногда… — Алексей вспомнил неожиданные видения черной паутины и зла, сочащегося из-под земли.

— Давай уйдем в лес, — Леся приподнялась на локте, с тревогой заглянула в глаза Алексея. — Почему ты здесь… зачем?

Алексей улыбнулся, провел рукой по щеке девушки, убирая завитки волос и приник к земляничным губам. Поцелуй был долгим и нежным, он уже почти растворился в его теплом мареве, но лесавка отстранилась. Требовательный взгляд и строгий голос, в котором звенели сдерживаемые слезы.

— Ты не ответил. Что ты ищешь в этом городе, где стены пропитаны злом, как мох на болоте талой водой?

Молодой человек поморщился — обсуждать с лесавкой цель его пребывания в этом мире не хотелось, особенно сейчас, когда ему было так хорошо в объятиях нежных рук, и любые разговоры казались лишними. «Вот интересно, все женщины такие, даже если они не совсем люди? Им обязательно нужно задавать сложные вопросы в самое неподходящее время и непременно докапываться до ответа».

— Ты преувеличиваешь, — хмуро проворчал Алексей, нашел сброшенные второпях штаны, накинул рубаху — почему-то сразу стало холодно. То ли остыла труба, согревающая каморку, то ли… лесавка. — Здесь зла не больше, чем везде… наверное. Можно подумать, ты во многих городах была?

— Не была, но здесь плохо, я это чувствую… Ты сердишься, волчонок? На меня? — Леся обняла молодого человека, прижалась к спине теплой грудью, сомкнув на животе кольцо рук.

— Не на тебя… — Алексей повернулся, заглянул в горящие зеленым светом глаза. — На себя… Я чувствую себя беспомощным щенком, потому что не знаю, как сделать то, зачем пришел сюда.

— Расскажи.

— Хорошо… Я пришел в город за книгой. Она спрятана в тайном хранилище, в схроне где-то в подвалах Кремля. Я не знаю, как попасть туда и не имею ни малейшего представления, у кого можно об этом узнать… А зло? Ты права, я его тоже чувствую. Оно как липкая черная паутина… Противно. Но я не могу уйти отсюда, пока не найду книгу.

— А когда найдешь, уйдешь из города?

— Уйду… — У Алексея защемило сердце.

Он не обманывал девушку, вот только Леся-то имела ввиду совсем другое. Оборотень понимал, что расставание неизбежно — жизнь лесного зверя не для него, но пусть лесавка думает, что он уйдет с ней в лес, а не вообще из этого мира. Не стоит расстраивать девушку раньше времени.

— Возможно, я смогу тебе помочь, — задумчиво проговорила Леся.