Либерия

Покурив в коридоре и заодно стрельнув сигарет про запас, Шурик занял стратегически важное место у стола и стал быстро запихивать в рот и глотать, почти не жуя, один продукт за другим. Шурик жил со старшим братом. У них дома еда водилась редко. В гостях у Шурика появлялся аппетит: ни от чего не отказываясь (а часто и не дожидаясь приглашения), он наедался до такого состояния, что с трудом мог передвигаться и вынужден был отлеживаться, чтобы его ненароком не вырвало драгоценной пищей.

Рядом с Шуриком стоял главный весельчак общаги, заядлый кавээнщик, и витиевато предлагал девушкам, которые только что случайно заглянули в гости, блюда с общего стола (сам он пришел всего лишь пятью минутами ранее, но вел себя как радушный хозяин, встречающий долгожданных гостей):

— Дорогие дамы! Вашему вниманию предлагаются фирменные блюда нашего заведения. Сегодня в меню: хлеб серый, засохший, нарезанный позавчера; сало жилистое, жевательное. Истинным гурманам мы готовы предложить лук ядреный, слезогонный. Выбор напитков: водка обыкновенная; напиток фиолетовый, газированный; вода прохладная из-под крана; чай черный гранулированный, без сахара. Пожалуйста, делайте ваш выбор!

Депрессивная девушка в круглых очках и с портретом Джона Леннона на майке рассуждала о пользе наркотиков. Батыр рассказывал о Туркменбаши, который переименовал главные улицы Ашхабада в честь себя и своих родственников. Парень в стильных солнцезащитных очках описывал реставрацию старинной усадьбы, в которой он недавно участвовал как волонтер: рабочие снесли полздания, а затем возвели из современных материалов нечто, напоминающее гигантский коттедж коррумпированного генерала.

Миша рассказывал очередную байку про Шурика:

— Сижу я у него на кухне, за столом, ну знаешь — на диване в углу. Играю на гитаре. А Шурик решил приготовить чего-нибудь поесть. Залез в холодильник, а там у него из продуктов — только два яйца. Ну он и решил их пожарить. Зажег огонь, поставил на него сковородку, в левую руку взял нож, в правую — одно яйцо, а второе яйцо на стол положил. Понимаешь? На голый деревянный стол, к тому же кривой. Яйцо, само собой, сразу же вниз покатилось. Шурик стоит как вкопанный, в одной руке нож, во второй — яйцо, следит глазами за вторым яйцом и кричит: "Миша, лови!" Я, понятное дело, гитару не бросил... В общем, яйцо шмякнулось наземь и расплылось по полу. Шурик смотрит на меня и говорит: "Слушай, Миша, а ты очень хочешь яйцо?"

— В соседнюю комнату иранец заселился, — рассказывал очень серьезный накачанный парень в майке с британским флагом. — Все коврами обложил: пол, стены. Музыка эта дурная целыми днями завывает — как будто банду котов за яйца тянут. Так вот, на прошлой неделе он ко мне зашел, веселый такой, улыбка до ушей: "Магазин! Магазин! Подарок!" — и банку кока-колы мне сует. Я ничего не понял. "Хорошо, спасибо", — говорю. А он в коридоре поставил большой холодильник со стеклянной дверцей, как в супермаркетах, и продает теперь пиво, напитки всякие, чипсы, сигареты. Днем и ночью китайцы в дверь ломятся — за покупками.

— Шьто дэлать будишь, брат? — поинтересовался Миша, зловеще вытаращив глаза, и выразительно чиркнул по горлу указательным пальцем; при этом он едва не свалился с подоконника, на котором сидел, болтая ногами.

— Мама пришла вчера из гостей пьяная в два часа ночи, — тараторила девушка с дредами и сережкой в нижней губе, — зачем-то стала на кухне посуду мыть и вдруг в обморок упала. Я сквозь сон услышала глухой удар, выбегаю — а она там на полу лежит! Я нашатырный спирт схватила, руки трясутся... Короче, нечаянно маме в глаз его залила. Она как подпрыгнет и давай орать! Глаз у нее сильно распух. Зато сразу очнулась!

— Ладно, я это, типа, пошел, у меня, типа, дела, — сказал Шурик, пожимая плечами и пробираясь к двери.

— Погоди, Шурик! А десерт?— крикнул вдогонку Миша и махнул рукой с досадой. — Опять фифу свою мацать пошел...

— Девушки, а можно с вами познакомиться? — сказал Дед, безуспешно пытаясь встать с кровати.

— Познакомиться? — удивленно переглянулись девушки. — Вообще-то, мы уже несколько раз знакомились.

— Мы, мужики, пока трезвые — такие галантные! — объяснил Дед свое джентльменское поведение.

— По сравнению с тем, каким мы тебя видели вчера, действительно можно сказать, что сегодня ты трезвый и даже галантный, — согласились девушки.

Миша, перебирая пальцами струны гитары, грустно констатировал:

— А водки, кстати, больше нет!

И повесил в наступившей тишине печальный минорный септаккорд.

Все замерли, глядя на стол. Водки, действительно, больше не было. А ночь еще только начиналась.

В этот критический момент Дед, кряхтя и чертыхаясь, наконец-то сумел не только сесть, но и встать с кровати.