Либерти

Конечно, Либерти нужно было время, чтобы взвесить все «за» и «против», но в конце концов она решила оправдать Клинтвуда, ведь когда человека захлестывают сильные чувства, то он готов на всё, не она ли сама совсем недавно обижал маленьких детей, ведь ей нужны были их слёзы для эликсира бессмертия. Разобравшись с этим вопросом, Либерти поняла, что почти не сдвинулась с мёртвой точки — где отец ей известно, а вот где её мама? Она с Клинтвудом собирались совершить пару путешествий по мирам, но тут на их головы свалился Натаниэль.

3

Либерти без долгих церемоний вылила на голову бесчувственного Натаниэля целый стакан воды. Помогло.

— Ты чего? — Натаниэль мигом схватился за травмированную голову.

— Ничего, а ты чего?

— Я ничего, а ты, тьфу, привязалось. Быстро говори, зачем ты меня ударила?

— А зачем ты к телефону руки потянул, мы просто пошутили, а ты сразу в бутылку полез, тебя потом еще бы за ложный вызов и оштрафовали бы.

Натаниэль с недоверием смотрел на Либерти, но найти подходящих слов для спора мешали звездочки перед глазами.

— Шутка?

— Ага, шутка, ты лучше переоденься и спускайся к ужину.

Через каких-то 15 минут они все втроём уже сидели за столом, Натаниэль с подозрением зыркал то на отца, то на Либерти, но они оба безмятежно улыбались, словно ничего не произошло.

— Так откуда ты тогда взялась? — спросил Натаниэль, наливая себе еще супа, хотя Либерти готовила и без изысков, но довольно вкусно.

— Она дочь моего старинного друга, еще по университету — сказал Клинтвуд — переехала к нам в связи с кончиной папеньки и отсутствии других родственников, я не мог отказать ей в помощи.

Натаниэль посмотрел на Либерти — она походила на бедную сиротку, как он на балерину, но теперь продолжать допрос было нетактично. После ужина Либерти и Клинтвуд остались смотреть телевизор, а Натаниэль пошел к себе, голова еще гудела от пережитого покушения. Разобрав чемоданы, он пошел в ванну, с удовольствием там поплескался, а когда вышел, то наткнулся на Либерти, которая копалась в его шкафу.

— Эй, ты что там забыла?

— Пижаму ищу.

— А у тебя что, своей нет?

— Нет, я всё время твоей одеждой пользовалась, свою недосуг было купить.

— Так купи завтра же, нечего в чужих шкафах рыться.

— А тебе что, жалко старую пижаму?

— Я придерживаюсь принципа: всё мое — моё. Положи всё на место и вот этот спортивный костюм тоже верни, только постирай и погладь.

Либерти бросила на него удивлённо — презрительный взгляд и спросила:

— А когда ты собираешься вернуться на свои раскопки?

— Как только, так сразу. Эй, положи мои вещи, кому я говорю.

— А ты попробуй их отнять у меня — холодно заявила Либерти.

И хотя Натаниэль был выше её на целую голову и в весьма неплохой физической форме, всё же он почему — то отступился, пробормотав что-то вроде — на первый раз прощаю. Либерти лишь хмыкнула в ответ и ушла, унося с собой пижаму.

* * *

Чтобы Клинтвуд там не говорил, а Натаниэль Либерти не нравился. Он был единственным ребенком в состоятельной семье, никогда ни в чём не нуждался, все ему давалось легко и просто, он настолько привык быть во всем первым, что просто не понимал, что может быть иначе. Эгоист, педант, красавчик — светлые волосы плюс фиалкового цвета глаза, истерик и при всём при этом такое самомнение, что выше только небо. Одно достоинство — ум, и как следствие целые стопки дипломов и дюжины две коробок с медалями и кубками.

Впрочем, Либерти тоже не произвела на Натаниэля должного впечатления — кроме красивого лица он не видел в ней ничего хорошего — этакая маньячка без чувства стыда и понятия частной собственности, а обаяние — в танке больше будет, не девчонка, а какой-то монстр.

Но так как уезжать в скором времени ни он, ни она не собирались, то в их доме разгорелась самая настоящая Третья Мировая Война.

Либерти взяла на себя труд по готовке и уборке дома, поэтому Натаниэль сначала воспринимал её как домработницу, но Либерти быстро поставила его на место.

— Принеси мне бутерброд — тоном владельца плантации приказал Натаниэль Либерти.

— Сам сходи.

— Кухня — женское дело.

— Да? Но ничего, мы это исправим — у тебя руки-ноги на месте, так что с этого момента хозяйственными делами мы будем заниматься по очереди.

— А если я против?

— Я тебя отлуплю.

— Ты? Не забывайся, ты здесь всего лишь гостья.

— Короче, Натаниэль, больше никогда не говори со мной в приказном тоне, а не то…

— Ой, как страшно.

Одним словом, Клинтвуд подоспел прямо к драке — причем успех был явно на стороне Либерти.

— Дети, дети, хватит.

Либерти выдернула последний клок волос из густой шевелюры Натаниэля, и они наперебой кинулись жаловаться друг на друга.

— Он меня унижает — ныла Либерти.

— Отец, у неё не всё в порядке с головой — трагическим шепотом говорил Натаниэль — она буйнопомешаная, ведь у психов всегда нечеловеческая сила.

— Это ни я сильная, а ты хиляк, да тебя любой ребенок уложил бы. И вообще, вы знаете, Клинтвуд, что он рылся в вашем кабинете, когда вы ездили в магазин.

— Стукачка — Натаниэль покраснел как помидор.

— Стук-стук — лучший друг.

— Ах так, а Либерти вчера разбила две бутылки дорогущего вина.