Либидо с кукушкой. Психоанализ для избранных

Офицер. Но кот…

Человек во френче. (поправляя френч, немного успокоившись) Сам знаю, что кот. Но в рапорте чтобы никаких котов! Задержанная британская шпионка оказала сопротивление при задержании и была застрелена на месте. Ясно?!

Офицер. Так точно, товарищ нарком!

Человек во френче. Что еще?

Офицер. Пришел отчет о разлитом масле на Патриарших. Это не масло, товарищ нарком. Это топливо для примуса производства первого государственного меднообрабатывающего завода. Разрешите приобщить к рапорту?

Человек во френче. Я тебя самого сейчас приобщу. Сначала к британским шпионам приобщу, а потом к оказавшим сопротивление при задержании приобщу. Свободен!

Офицер козыряет и выходит из кабинета. Человек во френче долго сидит, молча сдавив виски руками и тяжело дыша.

Человек во френче (резко вскакивает с места). Я понял! Это все заговор! Они все заодно! Берлиоз специально прыгнул под трамвай. Это сигнал для всей остальной секты. Заговор! Всюду заговор!

Раскат грома, хор римских всадников переходит в устойчивое крещендо, человек во френче хватается за голову.

Человек во френче (все более бессвязно и неразборчиво). Стравинский! Это его проделки! Это врачи, врачи все подстроили, вступили в сговор с британской разведкой! Нет, с немецкой! С немецкой! Артист же немец! Хотят свести советский народ с ума! Чтобы пролетариат бросался под трамваи, обливался маслом и котов гонял! Это врачи! Их всех надо к стенке! Всю интеллигенцию к стенке! Всех офицеров к стенке! Всех к стенке! К стенке! К стенке! К стенке!

Человек во френче ходит из угла в угол шаркающей кавалерийской походкой, с каждым шагом белый френч превращается в белоснежный плащ с кровавым подбоем; свет тускнеет и в итоге гаснет; гром гремит не переставая; хор римских всадников поет «Интернационал»; все звуки сливаются воедино.

Мир меркнет…

Глава ∞ Мгновения спрессованы в психоз

Время стошнило прокисшей золой.

Шевчук. Суббота

8.1. Сверх-Я умрет, а Я останется

Что делает Хронос со своими детьми? Ест. Потому что Хронос – это время, поглощающее свои порождения. Что скрывают за собой красивые слова: темпоральность, изменчивость, подчиненность времени? Лик смерти.

Вновь появилось искушение ввести новую силу, новую «мортидную» энергию, специально для «мортидных» представлений. Проблема в том, что таких представлений нет. Опыт смерти непредставим. По Лакану, смертен всегда другой. И даже потерю других людей человек не способен до конца вместить. Осколки их образов живут в нашей психике, согревая в холодную одинокую зиму. Спустя годы мы иногда ждем звонка или сообщения от абонента, который никогда не появится в сети.

Как же субъекту удалось сделать смерть предметом речи, искусства, научного исследования? Для столь сложных когниций представления необходимы.

Оказывается, опыт смерти можно косвенно представить, спроецировав на другого.

Здесь надо сказать пару слов о проекции. В современных псевдоаналитических текстах от проекции требуют, чтобы «непереносимое содержание» было непременно выброшено «вовне». Одни пишут, что «внутреннее воспринимается как внешнее», другие: «внешнее как внутреннее». И возникает путаница.

На самом деле все просто. Психика должна где-то хранить важную информацию, даже неприятную. Кроме представлений у психики ничего нет.

В Я можно выделить большую группу представлений, которая называется самость, самооценка или самоощущение (Selbstgefühl). Все три названия равноправны. Элементы самости отражают то, как субъект воспринимает себя, свое тело и свою социальную роль (σ-9). Вся информация о себе любимом хранится в представлениях самости.

В мире слишком много вещей, способных подпортить нашу самооценку. Что с ними делать? Не представлять? Тогда мы рискуем упустить нечто важное для нашего развития, удовольствия, выживания. Представлять нужно. Дальнейшая судьба «нехороших» представлений зависит от психической устойчивости субъекта.

Сильная самость спокойно переваривает любые новые представления.