Либретто

–Я не поступлю на учителя, мам, – он решил сразу расставить все точки над i, – потому что очно – это значит отдавать всё время учёбе, а когда работать и на что жить, мам? И это даже не самое главное: я просто не поступлю на бесплатное отделение. Теперь… Поздно. А платить нам нечем. Работать надо, мам, какие учёбы…

Мама молча мыла посуду. Данила встал со стула и направился к себе в комнату, желая закончить этот разговор поскорей.

– Сыночек… – прошептала мама, когда Данила подошел к ней и поцеловал в затылок.

– Мам, я пойду к себе… Устал страшно. И такой потрясающий ужин совершенно меня разморил.

– Хорошо, Дань, – мама повернулась и поцеловала его в щеку. – Отдыхай.

– Я так два года не ел, мам. Все мы не ели…два года.

Данила вышел из кухни.

***

Он закрыл за собой дверь своей комнаты и опёрся на неё спиной, заложив руки за спину. Взглядом окинул свою родную и такую некогда уютную «тихую гавань». Тишина… Аж уши режет. Эта комнатка стала ему какой-то маленькой. Все осталось, как было: книги его любимого Ремарка на полках, школьные тетради, учебники по истории и английскому, которые он сам покупал, аудиокассеты, магнитофон… Лампа на столе. Все осталось, как прежде, только Данил стал совершенно другим – он ВЫРОС. Так, наверное, чувствует себя рыбка, которая из моря вернулась однажды домой в свою родную речку – всё, как всегда, но только не для рыбки…из Моря.

Он сел за стол и попытался проникнуться ощущением прошлого, дотронувшись до книг и закрыв глаза… Но они молчали. Всё молчало… Он достал из ящика стола свой дневник и полистал его: школьные записи, какие-то мечты об армии, стихи… Такими глупыми и наивными сейчас ему показались эти строчки.

Данила лёг на диван, укрылся по пояс одеялом и вернулся к началу дневника, где на корочке, на обороте первой страницы прочитал:

«Укрылся я в лесах,

Чтоб жизнь прожить не зря,

Чтоб высосать из жизни костный мозг,

Искоренить все, что не жизнь,

Чтоб не понять на смертном ложе,

Что я – не жил…».

Тепло родного дома и отсутствие вшей усыпило Данилу . Он провалился в небытие, словно в сказочный сон, оставив раскрытый дневник на груди.

Тихонько вошла мама и подсела к нему, погладила по армейскому «ёжику» на голове…

– Отрасти снова свои чудесные волосы, сынок, – прошептала она.

Взяла книгу с груди и посмотрела то, где Данила остановился: первая страница, первый абзац – «укрылся я в лесах…»

Мама укрыла Даника покрепче, как в детстве, поцеловала в лоб и вышла из комнаты.

***

Данила проснулся в 10 часов утра, отдохнувшим на сто лет вперед, от запаха свежих блинов, который проникал через неплотно закрытую дверь.

Валяться не хотелось и Данила сел на кровати, свесив ноги – он хотел умыться, позавтракать и жить, жить, жить!

Данила одел штаны и пошёл на кухню поцеловать маму:

– Привет, мам.

– Привет, сынок. Хорошо спал?

– Лучшая ночь в моей жизни, – Данила приземлился на стул и налил себе кофе.

– Кушай блинчики свежие, – сказала мама, пододвигая к сыну сметану и масло. – А тебе, кстати, девочка звонила, – после небольшой паузы сказала мама. – Одноклассница…

– Мам, я только вчера приехал. Какие одноклассницы?

– Ну, значит видел тебя кто-то…

– В ночи?..

– Она хорошая девочка! – не выдержала сама своего отстраненного тона мама. – И всегда интересовалась тобой. Но я ей не давала адрес твоей части, потому что письма шли по полгода, а уж для молодой девчонки это было бы вечностью, правда?

– Наверно… Ладно. Красивая хоть? Кто? Вика? Лена? Рада?..

– Татьяна.

– Да ладно!.. – удивился Данил. – Мы толком не общались никогда даже. Что ей надо?

– Вот встретишься на выходных и узнаешь. Она в пятницу приедет. Кстати, она в «педе» учится на психолога, – мама улыбнулась и присела за стол, дожарив блины.

– Лучше бы кто-нибудь покрасивее «позвонил» … Радка классная была всегда. С ней любовь была бы возможна.

– Любовь? Знаю я всю эту любовь – «проходила». И теперь я точно знаю, что от любви никогда ничего не остаётся, кроме пустоты. И ребёнка. Все они эти твои Вики, Лены, Саши, Даши уже замужем со школьной скамьи. А некоторые, уже и по второму «кругу» пошли – и всё это за два года, сынок! И у них уже куча детей! К чему это, скажи?..

– Мам, если бы все девчонки рассуждали так, как ты сейчас, большинство людей вообще бы не родилось… В том числе и я.

– Верно…Но я замужем была лишь раз, и ты у меня был зачат по большой любви! Жизнь сама проложит себе путь – ей «помогать» не надо! Пересаживаются с хуя на хуй, думая, что это поможет! Но хуй – это всего лишь навсего, ХУЙ в какой бы руке ты его не держала. Надо самим учится делать и деньги, и счастье, и атмосферу, и любовь… Не лезь в это дерьмо, сынок. Береги себя…

Мама в негодовании раскраснелась, а лоб покрыла испарина.

– Успокойся, мам… – Данила погладил её по руке. – Я буду беречь. Я хотел в Усть-Пристань в воскресенье смотаться, – продолжил он, – у меня там друг лежит…

Мама смотрела на Даню, а Даня на неё.