Личная жизнь шпиона. Книга первая

— Две недели назад, когда получил письмо от Платта, был немного удивлен. От него вестей давно не было. Если честно, я даже не рассчитывал, что он пришлет человека. Сидел вечерами и думал, что делать с архивом? Сжечь его к чертовой матери или что…

— Теперь проблема решена. Платт поручил мне забрать архив и все материалы, переведенные на пленку. Как и когда это можно устроить?

— Как вы понимаете, я не храню дома эту канцелярию. Госбезопасности нужен пустяковый предлог, чтобы завалиться с обыском и выгрести все, что есть. Во-первых, мне нужно несколько дней, чтобы разобрать бумаги. Во-вторых, мы должны договориться о месте и времени встречи.

— Кстати, сколько там бумаг? Все это влезет в большой чемодан?

— Возможно, влезет. Коробки из-под вина вы себе представляете? Две такие коробки.

— Времени не так много, — сказал Разин. — В нашей фирме меня могут задержать в Москве хоть на два месяца. А могут на неделю. Кстати, кофе не угостите?

— Простите, что сам не предложил, — хозяин поднялся и ушел на кухню.

* * *

Разин знал об этом человеке не так уж много. Гриценко увлекается русской стариной, покупает и продает иконы, серебренные портсигары, пепельницы, вазочки, конфетницы… Работал в Министерстве внешней торговли, связан с проведением выставок и других мероприятий, время от времени бывает в Северной Америке, там познакомился со Стивеном Платтом и согласился выполнять в Москве кое-какие поручения. Гриценко получал от Платта качественные фотографии ювелирных изделий или декоративных вещиц, а здесь, пользуясь своими связями среди антикваров, находил экспертов, которые по фотографиям оценивали стоимость изделий, интересовавших Платта. Все бумаги, — со временем набрался целый архив экспертных заключений, — хранились в каком-то секретном месте.

Чтобы не таскать с собой в Америку папки с бумагами, Гриценко переснимал машинописные страницы на фирменную фотопленку, купленную в «Березке», сам или с оказией передавал проявленные негативы в Нью-Йорк. Но большая часть архива оставалась в Москве. Год назад Гриценко последний раз приехал в Америку с посылкой, затем несколько месяцев о нем ничего не было слышно.

А там с оказией пришло письмо. Гриценко писал, что впал в немилость начальства, когда затеял развод с женой, а в загранкомандировки посылают только женатых мужчин. Но с супругой он жить дальше не хотел, даже если остаток жизни суждено куковать в Москве. Однако, — писал он, — развод много времени не отнимет. В заключении просил прислать немного денег, так как финансы в полном упадке.

Позже Гриценко снова написал, что совсем скоро все поменяется, — заграничные поездки возобновятся. Дальше было то же, что и в прошлом письме: свою часть работы он выполнил, бумаги перевел на пленку. Он снова просил денег, — накладные расходы растут, он рискует шкурой…

Три месяца назад Платт отправил в Москву своего родственника, которому купил туристический тур по России. Родственник вручил Гриценко из рук в руки полторы тысячи долларов и сказал, что архив заберет с собой. Однако на вторую встречу Гриценко не пришел, ничего не передал, на телефонные звонки не ответил. Родственник вернулся пустой. Вдогонку пришло письмо, Гриценко писал, что накануне встречи почувствовал за собой слежку, перепугался и срочно уехал из Москвы на дачу друга, сидел там почти месяц. Архив в сохранности, Платт сможет все получить, когда захочет.

* * *

Гриценко принес кофейник, помолчал и перешел к главному.

— Как я уже говорил, эти бумажки прибавили мне седых волос. И теперь, когда мои хлопоты, наконец, подходят к концу, я бы хотел озвучить цену…

— Цену чего? Кажется, Платт с вами полностью рассчитался.

— Ошибаетесь. Ну, посудите сами. Наше сотрудничество продолжалось более шести лет. Я сделал все, о чем он просил. Искал экспертов, брал заключения. Я перевел архив на пленку, это большая работа. Я забочусь об этих бумажках, будто о родных детях. Головой рискую…

— Но вы уже получали деньги. Каждая ваша услуга была оплачена. В прошлый раз Платт прислал вам премию. А риск, о которым вы говорите… Экспертные оценки не содержат государственных тайн. Это всего лишь мнение специалиста о ценности той или иной иконки или золотой безделушки с камушками. Вы ведь родину не продаете.

— Шутите? Вы не чувствуете, чем тут пахнет? А пахнет, уважаемый товарищ, лагерным сроком и сухарями. Которые мне уже пора сушить. А я вместо этого пью коньяк и кофе варю.

— Не понимаю, о чем вы… Платт торгует ювелирными изделиями и другой ерундой. Ему надо знать цену того, что он продает или покупает. Мы не делаем ничего противозаконного.