Личная жизнь шпиона. Книга первая

Он попросил раздеться до пояса, Разин снял рубашку, сел в кресло и расслабился, наблюдая, как ассистент закрепляет на его шее, груди, плечах и ладонях датчики, провода которых тянулись к металлическому ящику с самописцами.

— Алексей Павлович, вы наверняка уже знаете, что это за процедура, уже проходили ее, — сказал Максимыч. — Но я обязан еще раз пояснить, что именно мы попытаемся сделать. Итак, я задаю вопросы, а вы отвечаете односложно, только «да» и «нет». Аппарат фиксирует ваше дыхание, сердцебиение, слюноотделение, потливость и прочее… И выдает информацию о вашем самочувствии. По этим данным можно судить, когда человек говорит правду, а когда хочет немного слукавить. Некоторые специалисты, особенно зарубежные, считают, что полиграф можно обмануть. Мало того, в специализированных журналах пишут, что обмануть аппарат для профессионального разведчика не представляет особого труда. Но статистика показывает обратное. Этот железный ящик — очень крепкий орешек. Даже хронические лжецы могут легко проколоться. По нашим данным, вероятность того, что ложь останется незамеченной, — ничтожна, всего десятая доля процента.

— А я-то думал, что у меня есть шансы, — улыбнулся Разин.

— А я вас разочаровал, — Максимыч стал серьезным.

Еще некоторое время он копался с проводами, потом, предупредив Разина, что настоящий тест еще не начат, задал несколько общих анкетных вопросов для разминки, чтобы проверить технику. Снова пощелкал переключателями, посмотрел, плотно ли прикреплены датчики, и выдержав долгую театральную паузу, сказал «поехали», повторил уже заданные анкетные вопросы, потом перешел на вопросы личные.

— Вы умеете печатать на машинке?

— Да.

— Вы быстро печатаете?

— Нет.

— Ваш тесть — полковник вооруженных сил СССР?

— Нет.

— Он генерал-майор?

— Да.

— Вы часто ругались с женой, когда она была жива?

— Нет.

* * *

В соседней полутемной комнате за зеркалом, через которое на «прозекторскую» открывался широкий обзор, сидели полковник Иван Колодный и майор Виктор Орлов, не выспавшиеся после длинной бестолковой ночи, они уже давно позавтракали и теперь были готовы к работе. Орлов принес из пищеблока кофе в китайском термосе и несколько булочек с кремом в бумажном пакете.

— Наверное, ему сейчас очень тоскливо, — сказал Колодный. — Я ведь Алексея давно знаю. Он тертый парень, но сегодня выглядит так себе. Похоже, это не его день. Впрочем, важно, как все пойдет с самого начала.

— Сначала, как видите, темп разговора низкий, расслабляющий, — ответил Орлов и налил кофе в бумажный стаканчик. — Мы с Максимычем все обговорили. Сейчас он закончит серию обычных вопросов — анкетные данные, мелочи жизни и быта. Затем прибавит обороты, попытается вывести Разина из себя, разозлить. Разин должен потерять над собой контроль. И тогда будут заданы те вопросы, которые нас интересуют.

Во втором ряду, за спинами начальства сидели двое оперативников под началом капитана Юрия Гороха. Они с любопытством наблюдали за происходящим в «прозекторской», молча обменивались взглядами и жестами.

Максимыч, чему-то улыбаясь, говорил ровным голосом, сохраняя средний темп. Он посматривал на бумажную ленту, делал на ней какие-то пометки фломастером, кивал головой, будто узрел нечто важное. На столике перед ним лежали страницы с машинописным текстом, закрепленные зажимом на листе картона. Задав вопрос, он делал пометку крестиком, прочитав все вопросы на странице, откреплял ее и откладывал в сторону, на пустой столик.

— Вы любите футбол?

— Нет.

— У вас были интимные отношения с несовершеннолетними?

— Нет.

— Вы когда-нибудь воровали в магазинах самообслуживания?

— Нет.

С каждым новым вопросом Максимыч чуть ускорял темп, чтобы не оставлять Разину времени на то, чтобы сдерживать себя, сохраняя спокойствие, обдумывать ответы. Иногда он повторял неприятные вопросы. Помощник, наблюдавший за самописцами, время от времени бросал на Максимыча выразительные взгляды, но тот был занят своей работой.

— Вы умеете печатать на пишущей машинке?

— Да.

— Вы пользовались пишущей машинкой в течении двух последних месяцев?

— Нет.

— Вы насиловали женщин?

— Нет.

— Вы сотрудничаете с западными спецслужбами?

— Нет.

— Вы много зарабатываете?

— Нет.

— Вы занимались сексом с подростками?

— Нет.

— У вас были контакты с работниками ЦРУ?

— Нет.

Так продолжалось довольно долго, но вот вопросы кончались. Максимыч остановил полиграф, собрал листки, скрепил их и отложил в сторону. Махнул рукой ассистенту, чтобы снимал датчики. Затем прошелся от стены к стене, остановился посреди комнаты и громко сказал:

— Гражданин Разин, вы не прошли тест. Что с вами делать, решаю не я. Но будь моя воля, поверьте, жалеть бы вас не стал. Предатели вроде вас ни жалости, ни сострадания не заслуживают. Но… Вы ведь не всю жизнь торговали родиной. Были и светлые минуты. В этом случае человеку иногда выдают пистолет и один патрон. Шанс покарать самого себя и достойно уйти. Но вы, на мой взгляд, этого великодушия не заслужили. Вас надо стереть в лагерную пыль, чтобы и могилы не осталось.

— Заткнись, наконец, — ответил Разин. — Что ты мелешь, дебил?

* * *