Личная жизнь шпиона. Книга первая

Орлов допил кофе, повернулся назад к трем оперативникам и сказал:

— Ну, с богом. Ваш ход. Только не перестарайтесь. Никаких телесных повреждений. Ни синяков, ни царапин…

Через минуту три оперативника в штатском вошли в прозекторскую. Лаборант уже снял датчики, Разин, натянул белую футболку и взял в руки рубашку, но остановился. Горох шагнул вперед, доставая из подплечной кобуры пистолет, и скомандовал:

— Не дергайся — иначе пристрелю. Поднять руки. Встать лицом к стене. Расставить ноги.

Разин стоял у кресла, замерев. В одной руке о держал рубашку, не зная, что теперь с ней делать, другая рука оставалась свободной.

Глава 29

Горох приподнял руку с оружием до уровня плеча. Стало тихо, в этой тишине был хорошо слышен сухой щелчок, Горох большим пальцем поставил курок в положение боевого взвода. Лаборант, впервые наблюдавший сцену задержания, впал в полуобморочное состояние, задом отступил в угол. Приподнял руки и замер.

— Ну, чего ждешь? — рявкнул Горох. — Лицом к стене…

— Какого черта тут происходит? — спросил Разин.

Из-за спины Гороха выступили двое оперативников, подошли, повисли на руках. Заставили встать лицом к стене, но не слишком близко, упереться в нее раскрытыми ладонями и широко расставить ноги. Один из оперативников наступил мыском ботинка на ногу Разина, другой присел на корточки и стал ощупывать икроножные мышцы и бедра, словно старался найти под складками брюк заточку или шило. Ничего не обнаружив, он поднялся на ноги, левой рукой вцепился Разину в волосы, дернул на себя, опрокидывая голову назад, правой ладонью уперся в поясницу. В это время первый оперативник прошелся по карманам брюк и убедился, что за поясом нет ни ножа, ни пистолета.

— Шире раздвинь ноги, зараза, — крикнул один из оперов. — Еще шире… Теперь на колени. Сказано тебе…

Один из оперов, державший поднятые руки Разина, заломил их за спину и вывернул. Стали укладывать задержанного на пол, чтобы без малейшего риска надеть наручники. Разин дернул головой, оставив в ладони оперативника клок волос, резко развернулся и ударил его кулаком наотмашь по носу, а носком ботинка в колено. Второй оперативник, не ожидавший сопротивления, сначала отступил назад, потом передумал и пошел в атаку. Занес кулак. Разин левым предплечьем отбил удар и ботинком нанес прямой удар в низ живота. Когда противник согнулся, ударил сверху по шее основанием кулака.

Человек боком повалился на пол, Разин шагнул к Гороху, державшему его на мушке. Противников разделяло метра три и тумбочка, на которую Максимыч положил свои листки.

Задача, поставленная перед Горохом, была проста. Действуя осторожно, провести личный обыск, заковать Разина в наручники, а затем затащить в темную подвальную комнату с железной кроватью, унитазом и умывальником, что-то вроде тюремного карцера. Там Разина подержат сутки, в течении этого времени Горох и его парни должны запугать его, повторяя, что проверку на полиграфе он не прошел, а значит, впереди ждут бесконечные допросы, на которых хочется или нет, но придется говорить правду, потому что умирать медленно и больно, — слишком суровое испытание даже для крутых парней.

Но весь план рухнул и теперь, перед лицом реальной опасности, Горох соображал, что делать дальше, но решения не было. В руке боевой пистолет, в обойме четыре патрона, но воспользоваться оружием, стреляя на поражение, он не имел права. Оба оперативника теперь не помощники, один валялся на полу, кажется без чувств, другой стоя на колеях держался ладонями за разбитое лицо и сломанный нос. Пост охраны в конце коридора, там двое, им еще надо прибежать, но сначала необходимо разблокировать входную дверь в «прозекторскую», которая открывалась из соседней «смотровой» комнаты.

— Стреляю, — заорал Горох. — Поднять руки…

Разин шагнул вперед и пнул ногой тумбочку. Падая, она краем больно задела ногу Гороха. Алексей сделал еще один шаг, даже не стараясь уйти с линии огня. В этот момент Максимыч, пребывавший в состоянии столбняка, стоял у дальней стены, в нескольких шагах от лаборанта. Он видел все со стороны, хорошо понимал, что в следующую секунду начнется стрельба, а пуля дура, отстрелит полголовы — и спасибо не скажет. Он ожил, сложил руки на груди, инстинктивно шагнул к лаборанту, словно молил молодого человека о защите и покровительстве.

Горох решил, что в одиночку он с противником не сладит, поднял руку и дважды выстрелил в потолок. Одна пуля, срикошетив, отскочила в зеркало, но двойное стекло не рассыпалось на мелкие осколки, просто помутнело и пошло трещинами. Вторая пуля ударила сначала в потолок, а затем в полиграф, выбив из него сноп искр и короткую вспышку пламени. Разин рванулся вперед.