Личная жизнь женщины-кошки

– Идущие на смерть приветствуют тебя, Ромашка, – ерничал Сашка. – Конечно, мы продуем. И что? Наша с тобой задача-максимум – выйти из подгруппы.

– И не выйдем, – пообещала ему я. Но на турнир я все-таки пошла. Нацепила свою спортивную форму, кроссовки, «мастерку» на молнии, которую мне принесла Лизавета, чтобы мышцы не мерзли между играми. На «мастерке» были цветы и узоры, она была крутая и патриотичная, Bosco.

– У меня нет мышц! – кричала я, но мама стояла рядом и поправляла мне воротничок.

– Ты хорошо играешь, – говорила она. – Ты в детстве на даче все время играла в бадминтон. Вы обе – и ты, и Лиза.

– Мама! – стонала я. – Это не тот бадминтон.

– Не тот? – удивлялась она, а Вовка все время норовил стащить у Сашки Гусева волан. Вся моя группа поддержки была словно жужжащий улей. Мы прибыли все на машине Игоря, еле поместились. Даже Сережа изволил приехать и поболеть за меня, хотя я лично была уверена, что он просто хотел посмотреть на мое позорное (и неминуемое) поражение. Бадминтонный центр, новенькое здание из красного кирпича и стекла, располагался в самом центре Москвы, недалеко от станции метро «Китай-город», прямо во дворах, зажатый старыми каменными домами. И я увидела, сколько там бадминтонистов – стройных, прыгучих, веселых, серьезных, сосредоточенных, взволнованных. И все они разминаются, протягивая свои мышцы, связки, обсуждают какую-то там тактику и стратегию. Я оглянулась в панике, поняла, что хочу сбежать или как минимум провалиться сквозь землю.

– Ну что, Ромашка, готова? – подбежал ко мне Гусев. – Этого дня мы ждали столько лет! Сегодня у тебя появится рейтинг!

– Серьезно? А какой? А бывает отрицательный рейтинг? – скалилась я, пока Гусев обменивался рукопожатием с моим возлюбленным Апрелем. Самое обидное – я так надеялась, что Игорь «отмажет» меня от этой пытки, взревнует к Гусеву, запретит ехать. Но мой дорогой котик только сказал:

– Это пойдет тебе на пользу, спорт как воздух.

– Ага, прямо надышаться не могу, – съязвила я. И убежала на корт – разминаться. Нет, вообще я против бадминтона ничего не имела. Даже поняла вдруг, что за всеми этими событиями как-то соскучилась по острому чувству точного удара. Я хотела играть, но не хотела турнира. Однако списки были составлены, а Сашка уже говорил мне что-то без остановки о том, чтоб я стояла на сетке, не мешала ему работать сзади, но и не расслаблялась, не пропустила бы «низкий волан», чтобы свое добила – уж будьте-нате.

– Я боюсь, Сашка, – призналась я, когда судья в микрофон вызвал нас на корт. – У меня сердце стучит как сумасшедшее.

– Адреналин пошел. Так всегда бывает. А вообще, Фаина, ты меня удивляешь. Как ловить сумасшедших преступников – ты первая. А как выйти и надавать ракеткой по волану – ты трясешься как заяц. Неправильно это. Смотри, вон, Машка приехала.

– Какая Машка? – оглянулась я.

– Как какая? Твоя Машка. Она мне все уши прожужжала про то, как виновата перед тобой и как ты ее никогда не простишь.

– И не прощу, – кивнула я, но ничего не могла поделать – обрадовалась. Горобец стояла, держа в руках свою дурацкую электронную пыхтелку. Она смотрела на меня с вопросом, с ожиданием, а затем помахала мне рукой и покачала головой. Я вздохнула, кивнула и помахала ей в ответ. Что ж поделать, никто не совершенен. Психологи, особенно такие, как моя сестра Лизавета, часто говорят, что при желании любой человек может измениться, нужно только очень сильно захотеть и, конечно же, ходить на психологические сеансы вместо завтрака, обеда и ужина. Я же не была уверена, что психология может изменить Машку Горобец, и еще меньше была уверена, что хочу этого. Мы с ней были как две березы в саду около дома моей мамы. Мы были высокими, уже пожившими, склонившимися в сторону от дома в поисках солнечного света. Мы не были идеально прямыми, но наши ветки сплелись, наша пыльца летала, перекрестно опыляя нашу жизнь, ошибки и мечты.

– Файка, ну-ка быстро иди сюда. Вставай на сетку, потом со своей Машкой помиришься.

– Фая, вперед! – крикнула Лизавета, и Вовка подпрыгнул на месте и кинул в воздух волан. Я посмотрела на соперников. Волан разыграли, подача была нашей. Высокий бугай с широченными плечами готовился принимать подачу. Стройная, упругая девушка в голубой футболке с надписью Yonex смотрела на меня из-за сетки в полуприседе. Я стояла почти у сетки, пригнувшись так, чтобы не помешать Сашке подать волан. И в этот момент все остальное вдруг исчезло, и все мое существо собралось в какую-то точку, единый сгусток энергии, и я приготовилась ко всему. Главное в тот момент было – суметь отбить волан. Бадминтон упрощает вещи, делая все кристально ясным. Вот ты, и вот корт, и ничего больше. Только твое тело и твое сознание, и то, что они сделают вместе. Командуй, сознание. Нам надо отбить волан.