Личное правосудие

– Да, – доктор Горн тоже улыбнулся, – он пробирался в лазарет, чтобы не встретиться со мной, а потом убегал…

– Заговорщики.

– Точно… – Горн кивнул и поднялся, – так что, мне сказать супруге, что вы хотите ее видеть? Она сама не придет, но я же вижу… я все понимаю…

– Вы что-то не договариваете, доктор.

– Я пошлю за Маани и сыном, – доктор остановился в дверях, – отдыхайте.

– Вы тоже хороший человек, доктор Горн, – сказал Кинт, ему действительно хотелось увидеть Маани, просто увидеть, узнать, что у нее все хорошо… Нет, прежних, бередящих душу чувств уже не было, было лишь тепло от того, что в этом мире есть близкий человек. – Доктор Горн, мне бы что-то накинуть, неловко, знаете ли, разговаривать с дамой в исподнем.

– Вам принесут халат… – доктор вышел.

Спустя час, Кинт, обувшись в стоптанные шлепанцы и завернувшись в казенный халат, от которого несло порошком от моли, стоял у окна и разглядывал черепичные крыши бывшей столицы терратоса. Чадящие вдалеке, на окраине города, высокие трубы цехов и фабрик, лениво плывущие по небу дирижабли. Кинт давно не был в этом городе, однако, никаких ностальгических воспоминаний не ощущалось… именно этот город лишил его честного имени, именно отсюда он загнанным зверем бежал, прячась в трюме корабля. Но были и те, благодаря кому Кинт не до конца разуверился в людях. Кинт даже улыбнулся, вспомнив двух толстушек, мать и дочку в маленькой пекарне на площади, еще, была артель портовых грузчиков… Еще Кинт думал о заглядывающем в палату мальчишке, он уже прекрасно понял, кого он ему напоминает, да и возраст маленького Кинта совпадал по срокам с той встречи с Маани, когда они, забыв про все, скакали среди лугов, а потом предавались любви в полевых цветах… Вдруг в памяти отчетливо всплыла картинка:

Скревер был уже загружен образцами руд, бумагами с отчетами руководителя экспедиции и какими-то работами студентов. Прежде чем запустить силовую установку, Маани поманила отдельно стоящего от остальных Кинта, он вбежал по крылу к кабине…

– Вот возьми это, – Маани протянула Кинту брошь, простую, из серебра с парой самоцветных камней, – на память.

– Жаль, мне нечего тебе дать на память обо мне… разве что пистолет, – грустно улыбнулся Кинт.

– Нет, пистолет не надо, – рассмеялась Маани, а потом, покосившись на стоящих недалеко профессора и студентов поцеловала Кинта, – ты мне уже все дал, я буду помнить тебя.

– Прощай, – Кинт спрыгнул с крыла и отбежал подальше.

Дверь скрипнула и Кинт обернулся. В комнату просочился мальчишка, а следом вошла Маани, она была одета в белое платье до пят, даже не видно ее обуви, соломенная шляпка венчала замысловатую прическу… взгляд… её взгляд был несколько растерян, а на губах застыла кроткая улыбка.

– Матушка, видишь, он уже ходит, я же говорил, – радостно сообщил мальчишка, с черными, как уголь глазами, тряся мать за руку.

– Здравствуй, Маани, – Кинт прошел им на встречу, остановился перед гостями и поцеловал Маани руку, которую она подала и которая дрогнула, как только Кинт прикоснулся к ней губами.

– Здравствуй, Кинт.

– Здравствуйте, господин Кинт, – мальчишка сделал шаг вперед и коротко поклонился.

– Я вас тоже приветствую, молодой господин Горн.

– Нам надо поговорить, Кинт.

– Давай поговорим, и неплохо бы на улице, там, в каштановой аллее лавочки, можем спуститься туда.

– Тебе не будет трудно?

– Надо ходить, пойдем.

Кинт, конечно, погорячился, проход по длинному коридору лазарета, спуск по лестнице и путешествие на две сотни шагов до аллеи вызвали одышку, и холодный пот выступил на лбу.

– Тяжело? – с сочувствием спросила Маани, присев рядом на лавку.

– Терпимо.

– Матушка, можно мне на пруд, там за кустами?

– Иди, только не пугай птиц.

– Хорошо! – подпрыгивая, мальчишка скрылся за живой изгородью из аккуратно подстриженных кустов, пышно цветущих и от которых доносится приятный сладкий аромат.

– Ты уже догадался? – спросила Маани, взяв Кинта за руку, и кивнула вслед убежавшему мальчишке.

– Да, это нетрудно… – Кинт прикрыл своей ладонью руку Маани, – я, конечно, в детстве не часто смотрелся в зеркало, но увидев его в первый раз, отметил, что есть в нем что-то знакомое, а потом, после разговора с твоим супругом сегодня утром, я все понял.

– И что же теперь делать?

– То есть?