Личное счастье

Тамара, вздернув подбородок, удалилась в кухню. Намыливая руки, она услышала, как хлопнула дверь. Отец ушел. Тамара покосилась на кастрюлю с супом, покрытую полотенцем, на миску вишневого киселя, на тарелки, приготовленные к обеду. Все приготовила соседка, ведь Тамара с утра ушла на работу. Но для кого все это приготовлено? Отец не обедает, ну и она не будет. Заболеет от голода, пусть он тогда поплачет!

Так, в горестном раздумье, Тамара попробовала киселя – ложку, другую… И сама не заметила, как съела весь кисель. Забравшись с ногами на свою тахту, она принялась раздумывать. Что же будет дальше? Отец тоже не понимает ее. Когда она рассказала ему о своей трагедии с Яном Рогозиным, отец ничуть не расстроился, а только сказал:

– Вот и хорошо, что вовремя увидела, что это за фрукт. Забудь эту историю, и все. Мало ли хороших людей на свете! Надо лишь самой быть хорошим человеком.

А хороший человек, по мнению отца, должен непременно трудиться. Вот она попробовала сегодня трудиться, но что из этого вышло? Нет, Тамара не пойдет больше в огород, ни за что не пойдет! Хотя бы даже из-за того не пойдет, что там ее оскорбили.

И вот – отец. Ну что же он сделал, когда его собственную дочь так обидели? На Лиду он не рассердился, а рассердился опять-таки на нее, на Тамару. «Руки бездельницы»! Может, ей все-таки собраться да уехать обратно?..

ЯШКА ОБЪЯВЛЯЕТСЯ

Антон одним духом взбежал по лестнице. Зина, заслышав его шаги, открыла дверь.

– Ой, что скажу! Ой, что скажу! – повторял он задыхаясь, и Зина увидела, что в его широко раскрытых глазах застыл испуг.

Зина встревожилась, но, стараясь сохранить внешнее спокойствие, улыбнулась:

– Ну скажи, скажи. Только отдышись сначала! Что там такое – заводская труба упала?

– Нет, что ты! Не труба.

– Так что же? Слон ходит по улице?

– Какой слон? Что ты! Не слон, Яшка вернулся, его милиционер привел! Я гляжу, а это Яшка. А он на меня как цыкнет: «Чего, говорит, глядишь? Вот как дам!» И опять на меня: «Уа, уа»! И кулак потихоньку показал!

Зина перестала улыбаться:

– С милиционером?

– Ага, с милиционером. А Яшка идет, руки в карманы, будто он один идет, а милиционер – так просто.

– А ты что же, опять боишься его?

Антон потупился:

– А он же драться будет…

Зина положила ему руку на голову, пригладила белесый чубик.

– А я? – спросила она. – Что же я-то – не заступлюсь, что ли? А ребята, твои товарищи, – не заступятся? Нас много, а он один. И мы будем его бояться?

Антон прислонился к Зине и сразу повеселел. А Зина задумалась. Она не знала – радоваться ей тому, что Яшка вернулся, или досадовать из-за того, что ей снова придется возиться с ним, уговаривать, воспитывать, искать какие-то способы, чтобы приручить его, говорить ему ласковые слова, подавляя свое раздражение, негодование, свою нелюбовь к нему.

Зина вздохнула. Ну что ж делать? Уж если она собирается стать вожатой – надо уметь бороться за человека. С хорошими-то ребятами и труда никакого, одни радости.

– Ты опять пойдешь к ним? – спросил Антон.

– Надо пойти, – ответила Зина.

Но тут же почувствовала, что не может еще раз войти в эту квартиру. Да и что она им скажет, этим людям?

– Нет, я не пойду, – сказала она. – Лучше попросим папу, пускай он сходит. Скоро гудок, хочешь пойдем встречать отца?

– Пойдем! Пойдем! – радостно закричал Антон и, подпрыгивая, побежал к двери.

Отец, выйдя из проходной, удивился и встревожился, когда увидел своих ребят.

– Что случилось?

Зина, засмеявшись, хотела пожурить отца – вот всегда он только и ждет, что случится какая-нибудь беда. И, пока Зина собиралась объяснить, почему они пришли его встречать, Антон крикнул:

– Яшку милиционер привел!

Что им всем за дело до Яшки Клеткина? У Яшки есть отец, есть мать, оба могут работать, а значит, могут хорошо жить. Кто же виноват, что они не хотят этого? Почему же это им, Стрешневым, нужно думать о том, как помочь Яшке, как вывести его с темных и кривых дорог, по которым он шатается? Но Стрешневы шли и озабоченно думали об этом. Стрешнев – коммунист, Зина – комсомолка. Как же могут они пройти мимо, если видят, что гибнет человек?

– Схожу к ним еще раз, – сказал отец, – а там видно будет, как решить это дело.

В тот же вечер Андрей Никанорович пошел к Клеткиным.

– Антон, – сказала Зина, – я пойду сбегаю к тете Дариме, может, есть письмо от Фатьмы. Ты пойдешь со мной?

Но Антон уселся читать сказки, ему никуда не хотелось идти.