Личное удовольствие

Я посмотрела на него, но Чес отвел глаза. Верхнюю часть тела сидящего передо мной мужчины можно было бы назвать эталоном развитых мускулов. Перила и разнообразные ручки, прикрепленные вдоль стен по всей студии, позволяли ему самому ложиться спать, пользоваться туалетом и душем. Для Чеса было жизненно необходимым стать независимым — вот еще причина, почему он отказался от моей помощи.

— Вы думаете, что ваше страдание очищает душу? — спросила я.

— Я не хочу говорить об этом.

Я кивнула, допила напиток и поднялась. Чес позволил мне поцеловать его в щеку. Я была уже около двери, когда услышала его голос:

— Черри.

Я вернулась в студию.

— Если я передумаю, — произнес он с комической ухмылкой, — вы узнаете первая.

Я вышла на улицу и села на горячее сиденье „ягуара". Затем закурила. Вообще, я курю редко, но в тот момент мне это было необходимо. Мне казалось, что между Чесом и мной существует нечто большее, чем дружба между врачом и пациентом. Я знала, как я отношусь к Чесу, и думала, что знаю, как он относится ко мне.

Конечно, я могла все это придумать и все-таки надеялась, что мои ощущения не врут. Потому что от этого зависело не только его возможное счастье, но и мое.

6 Чес Тодд

Мне было стыдно за самого себя. Как я ей сказал? „Если я передумаю, вы узнаете об этом первая"?

Что за чушь! Пустая мужская брехня. Как будто моя любовь была тем даром, который можно принять с радостью.

Доктор Ноубл — умная женщина, и она прекрасно знает причины моего безбрачия. А вот чего она не знает, так это того, что я чертовски упрям. Упрямство всегда было моим бедствием: я настаиваю на своем, даже когда знаю, что другие правы. И кроме того, что я тупица, другого объяснения этому нет.

После ухода Черри моя студия показалась мне до ужаса унылой. Само собой, я не мог шагать, но я мог кататься вперед и назад, и даже по кругу, но это не приносило мне облегчения. Поэтому я допил свое виски и закупорил бутылку. Ящик под раковиной, как и место под кроватью, был заполнен пустыми емкостями — восемьдесят процентов моего вдохновения, горько усмехнулся я.

Я знал, что, попытайся я начать что-то с доктором Ноубл, она пойдет на это. Но я никак не мог найти ответ на вопрос: в самом ли деле Черри этого хочет или это один из методов лечения?

И поскольку я не понимал истинных причин поведения моего врача, то решил воздержаться от дальнейших размышлений и не взвинчивать себя еще больше.

Как-то давно, когда я лечился у нее в течение года, ока спросила меня:

— Почему вы не были женаты, Чес? Я уверена, у вас припасена какая-нибудь грязная шуточка в ответ, однако я предпочитаю правду. Вы боитесь женитьбы? Не хотите ответственности? Стремитесь сохранить свою независимость?

— Вовсе нет, — ответил я. — На самом деле я был однажды помолвлен. День свадьбы не назначали, но мы знали, что обязательно поженимся. Люси была необыкновенной девушкой. Очень красивой и с потрясающим чувством юмора. Сама идея провести с ней остаток жизни делала меня счастливым. Она хорошо знала мой характер, и у нас никогда не возникало серьезных разногласий. Как-то раз, когда она возвращалась с работы, в нее врезался один пьяный идиот. Вот так и наступил конец жизни Люси и моим мечтам о будущем.

— Боже мой, Чес, — мягко сказала Черри, — мне так жаль. То, что случилось, ужасно.

Но что ужасно на самом деле, так это то, что вся история была абсолютным дерьмом. Никогда не существовало никакой Люси. Я никогда не собирался жениться. История была придумана под влиянием момента. И не спрашивайте почему. Доктор Ноубл поверила мне, она несколько раз возвращалась к этой теме. Вероятно, этот вымысел и помог мне решиться писать книги для детей. Я подумал, что раз уж я смог обвести вокруг пальца такого специалиста, как Черри, то уж наверняка сумею писать небылицы для ребят.

Вот так это все и произошло. Я зарабатывал на этом не так уж много, куда больше получали иллюстраторы, но мои книги хорошо раскупались и быстро писались. Это дало мне специальность и помогло не спиться. Последнее случилось с моим отцом. Он умер от острого цирроза печени. И Герман и я, мы оба были закоренелыми пьяницами, но никто из нас не стал алкоголиком. Пока.

А теперь основная шутка. После того как я около пары лет писал ребячьи истории, оказалось, что они стали для меня более реальными, чем сама жизнь.

Я начал с того, что заставил доктора Ноубл поверить в историю с Люси, а закончил тем, что поверил в свои выдумки сам. Интересно, что чувствовал О'Генри?

Я прекратил носиться по студии в инвалидной коляске, подъехал к компьютеру, включил его и перечитал первые страницы своей новой книги. Написанное показалось мне безжизненным и скучным, и я стер весь текст. Затем, удобно усевшись, я попытался найти свежую идею. Но совершенно не мог сосредоточиться. Перед моими глазами стояла доктор Ноубл в ее коротком розовом платье.

Однажды я спросил ее:

— Почему вы не замужем?

— Я была замужем, но развелась, — последовал ответ.

— Да? И что же произошло?

— У нас просто ничего не получилось.

— Он тоже был психоаналитиком?

— Да, — кивнула она.