Личность преступника и проблемы криминального насилия

Полученные нами материалы показали, что у рецидивистов, приговоренных к лишению свободы второй, третий и более раз, вырабатываются в известной мере иммунитет к самому факту наказания и адаптация к условиям его отбывания. Здесь следует повторить: у рецидивистов каждое вновь совершенное преступление углубляет антиобщественную ориентацию и облегчает совершение последующего преступления, чаще всего более тяжкого, снимая или уменьшая и без того ничтожные препятствия к реализации преступных намерений[239]. У многих рецидивистов, а особенно у тех, кто уже успел отбыть наказание два-три раза, вырабатываются устойчивые и ярко выраженные склонности к преступной деятельности. «Ранее совершенные ими преступления их уже не устраивают, они тяготеют к более опасным деяниям, и не случайно, что они чаще других совершают убийства, нередко отбыв лишение свободы за такое же посягательство»[240]. Такие осужденные опасны не только тем, что более чем другие способны совершить новое преступление, например, убийство, но и тем, что в силу невосприимчивости наказания сколачивают преступные группировки, вовлекая в преступную деятельность других людей, как правило, ранее не судимых[241]. Учитывая все эти характеристики рецидивистов, на базе материала конкретных социологических исследований, проверяя сформулированную нами гипотезу, мы попытались установить зависимость между убийствами, совершаемыми лицами, отбывшими лишение свободы, сроками отбытого наказания и количествами судимостей. Такая зависимость существует. К рецидивному убийству более всего склонны те, кто отбыл наказание второй или третий раз, отбытые сроки лишения свободы в каждом из этих случаев не превышали трех лет. Правда, есть еще одна важная проблема, которая может найти себе место в «системе» установленной нами зависимости: за какие преступления отбывали наказание рецидивисты, совершившие убийства после отбытия лишения свободы первый, второй и третий раз. Как правило, это преступления, являющиеся следствием эмоциональной возбужденности и невыдержанности, т.е. импульсивные или по страсти, нервно-психологических расстройств (в рамках вменяемости), обусловленных как социально, так и генетически, пьянства и алкоголизма, наркомании. Это в основном насильственные преступления, дающие значительный процент рецидивных убийств: насильственный грабеж; разбой; сопряженные с насилием хулиганство; изнасилование; причинение тяжкого вреда здоровью различной тяжести; истязание и т.п. Рецидив здесь носит «смешанный» характер, говоря иначе, его нельзя назвать специальным в полном смысле этого слова и вместе с тем он, как правило, характеризуется общими признаками, а именно насильственным характером деяний. Этот вид рецидива характеризуется так: после отбытия осужденными сравнительно кратких сроков (до 3 лет) лишение свободы второй и третий раз за насильственные грабежи, разбои, хулиганства, изнасилования, причинения вреда здоровью, истязания, нередко за убийства, они вновь совершают насильственные преступления, в том числе убийства; убийства — в среднем в 30% случаев (где 5% специальный рецидив), иные указанные нами насильственные посягательства — в среднем в 60% случаях, другие деяния — в 10% случаях. Чаще всего рецидивные убийства совершаются после отбытия наказания за хулиганство и разбой. «Рецидив убийств, — пишет М.И. Ковалев, — характеризуется совершением до этого в основном насильственных преступлений. При этом, как правило, первым преступлением, которое затем дает рецидив насилия, является хулиганство или разбой»[242]. Как отмечает М.И. Ковалев, половина всех «наиболее опасных убийств» совершается преступниками после отбытия ими наказания за «злостные хулиганские проявления» и за разбойные нападения. В указанной работе М.И. Ковалев пишет также, что «среди лиц, привлеченных за убийство, осужденные за эти же преступления в прошлом составляют 9%, а осужденные за хулиганство и разбой — 65%. Свою мысль М.И. Ковалев заключает так: с убийствами надо бороться еще до того, как убийцы совершат другие насильственные преступления. Что же касается наличия у убийц-рецидивистов соответствующей преступной установки, то таковая имеется в действительности в виде упорного стремления к насилию. Здесь следует повторить лишь то, что особенности характера убийцы могут наложить свою печать на особенности его преступного поведения, но они не могут предопределить будет или нет совершено убийство. Или так: личность стремиться удовлетворить свою потребность в насилии, а в результате может быть совершено и убийство. Это, однако, тесно связано с мотивацией преступного поведения.