Личность преступника. Криминолого-психологическое исследование

Наглядным подтверждением этого может служить и другой пример, когда в 1960-х гг. рецидивист, заключенный одной из Мордовских колоний, неожиданно на глазах сокамерников отрезал себе уши и тут же их съел. Когда прибежавшие на шум надзиратели спросили его, зачем он это сделал, последовал спокойный ответ: «Чтобы гражданин начальник лучше мышей ловил!» Интересно, что судебно-психиатрическая экспертиза каких-либо серьезных патологических отклонений у него не выявила.

Что же касается корыстных преступников, то здесь картина другая, поскольку очень многие из них, формально даже согласные с приговором, в глубине души все-таки не понимают, за что же они попали в неволю. В последние годы всеобщего воровства и лихоимства подобное отношение к содеянному резко возросло, и такие преступники глубоко убеждены в том, что наказаны они только потому, что попались. Естественно, нравственный самоупрек здесь (как, впрочем, и среди убийц) начисто отсутствует. Поэтому сожаление выражается обычно по поводу своего поведения, неосторожности, неумения делать деньги, отсутствия ловкости, предательства друзей, жестокости милиции или суда и т.д. Наивные (но только на наш взгляд) рассуждения воров, взяточников и расхитителей невольно напоминают поведение первобытных охотников и собирателей, которые брали от природы все, что могли. Так ведут себя и названные преступники, ощущая, бессознательно воспринимая окружающую среду как социализированную природу, которая сама по себе предоставляет человеку средства к существованию. Поэтому нет греха, во всяком случае особого греха, взять у нее что-нибудь. То, что это почти всегда принадлежит другим или государству, мало кого смущает, поскольку изначально оценивается как некая данность, извечный порядок вещей, к которому надо просто приспособиться. Завладение чужим добром ведь тоже форма приспособления, адаптации, хотя и достойная порицания в глазах общества. Мы не будем здесь вдаваться в детальный анализ общесоциальных причин такого отношения преступников к наказанию. Отметим лишь, что в настоящее время оно тесно связано с общим падением нравов, утратой многих привычных моральных ориентиров и ценностей, разочарованием в жизни и неверием, ростом анархических настроений, нигилистическим отношением к закону на фоне ухудшающегося материального положения людей, отдельных групп населения. Но было бы неверным указывать лишь на эти явления и процессы, сколь значительными бы они ни были. Ведь убийство, например, родной матери или собственного ребенка в принципе должно безоговорочно осуждаться самим преступником независимо от того, какие социально-экономические и иные трудности в данный момент переживает общество. Более того, отношение виновного к им же содеянному, если брать даже не единичные случаи, а их множество, по-видимому, вообще напрямую не связано с уровнем материального благосостояния людей. И в современных развитых странах, и в дореволюционной России, которая была несравненно богаче, чем теперешняя, имелось и имеется множество опасных преступников, которые в тюрьме и на каторге и не думали каяться. Блестящая работа В. Дорошевича «Сахалин» — убедительное тому доказательство. В книге дана мастерски написанная галерея портретов убийц и разбойников, рассказывающих о своих злодеяниях без угрызений совести, вполне спокойно, даже с усмешкой и некоторым юмором. «Весельчаки» — убийцы неоднократно встречались и нам.

Так в чем же дело?