Личные воспоминания

Несколько дней мы провели в тревожных ожиданиях. Наконец нам передали предписание явиться к инспектору мастерских, генералу фон Дженишену, для того, чтобы выслушать именной указ. В нем нам строго выговорили за неразумное поведение, но наказание оказалось мягче, чем мы опасались. В своей длинной речи генерал подробно объяснил, насколько некорректным оказался наш поступок. Речь его меня несколько смутила. Я был хорошо знаком с генералом, ранее мы с ним вместе провели месяц в Киссингене. Это был высокообразованный, гуманный человек, и я прекрасно знал, что его взгляды большей частью совпадают с тем, что было нами подписано. «Вы знаете, – сказал он в завершение, глядя при этом на меня, – я придерживаюсь того мнения, что каждый человек, каждый гражданин и каждый офицер должен открыто выражать свое мнение. Но вы же не станете спорить, что открытость и публичность – совершенно разные вещи».

Вскоре мы узнали, что в наказание за проступок всех отправляют обратно в нашу провинциальную бригаду. Для меня это был особенно сильный удар. Он разрушал все мои жизненные планы и делал невозможной дальнейшую заботу о судьбе младших братьев. Поэтому мне было необходимо срочно придумать способ обойти приказ об обратном переводе. Для этого я решил изобрести в военном отношении что-то настолько важное, что требовало бы моего личного присутствия в Берлине. Телеграфное дело, которым я тогда усиленно занимался, помочь не могло. Тогда мало кто верил в его будущее величие, да и проекты мои находились еще на начальном этапе.

К счастью, я вспомнил о полученном совсем недавно профессором Шёнбейном⁵⁰ из Базеля и не получившем еще практического применения пироксилине⁵¹. Мне казалось несомненным, что его можно улучшить так, что он станет полезен в военном деле. Для опытов с пироксилином требовалось хорошее оборудование, поэтому я сразу отправился к своему старому учителю, профессору химии Королевского ветеринарного колледжа Эрдману, рассказал ему о своей беде и попросил разрешения поработать в его лаборатории. Милый профессор дал мне разрешение, и я сразу приступил к опытам.

Моя главная идея состояла в том, что если взять более концентрированную азотную кислоту, которую потом более тщательно нейтрализовать, а полученный продукт более тщательно промыть, то он станет более стойким и долгоживущим. Но все мои эксперименты в этом направлении неизменно заканчивались провалом. Хотя я брал дымящуюся азотную кислоту самой высокой концентрации, на выходе все равно получался грязный и быстроразлагающийся продукт. После того как мои запасы концентрированной кислоты дошли до критического уровня, я попробовал с целью укрепления разбавить ее серной кислотой и, к своему глубокому изумлению, получил вещество с совершенно новыми свойствами. После тщательной промывки получался белый плотный состав, внешне довольно похожий на пироксилин, но взрывавшийся с гораздо большей силой. Открытие привело меня в восторг. Я проработал в лаборатории до поздней ночи, приготовил довольно большое количество нового пироксилина и оставил его в сушильной печи.

Прибежав после короткого отдыха снова в колледж, я застал там сильно опечаленного профессора. Он стоял в центре помещения, окруженный руинами того, что еще несколько часов назад было химическим оборудованием. Оказалось, что когда утром затопили печь, сушившийся в ней пироксилин взорвался и уничтожил лабораторию. Это означало, что мои эксперименты привели к успеху. Я был этому так рад, что начал танцевать, пытаясь увлечь за собой и профессора, однако он моей радости не разделял и явно решил, что его ученик повредился разумом. Мне стоило больших трудов успокоить его и убедить в том, что опыты следует продолжать. Уже к одиннадцати часам я приготовил новую солидную порцию улучшенного пироксилина, тщательно ее упаковал и отправил вместе с пояснительным письмом к военному министру.

Успех был полным. Военный министр лично испытал состав в своем большом саду и, получив блестящие результаты, немедленно распорядился провести при посредстве нового вещества пробные стрельбы из пистолетов. В тот же день я получил официальный приказ из министерства немедленно отправляться на пороховой завод в Шпандау, где приступить к опытам в больших масштабах. Начальству завода было предписано предоставить мне для работы все необходимые материалы и оборудование. Я не думаю, что когда-то еще военное министерство реагировало на предложения столь же быстро! Теперь о моем возвращении в бригаду речи уже не шло. Я был единственным из десяти провинившихся, кому удалось остаться в Берлине.