Личный дневник моей фиктивной жены

— Ты не хочешь ли мне сказать, что Настя сама убила своих бабушку и дедушку? Сколько ей было лет? Не мог же ребёнок взять и убить двух стариков, куда-то спрятать тела? Что за жесть? И кто мать Настеньки то?

— Ой, да не горячись ты так. Никто Настю не обвиняет. Но и кровь тогда откуда-то взялась на её одежде…много человеческой крови.

— Но ведь могли же по ДНК определить, чья на одежде кровь?

— Могли. Но перепуганный участковый сжёг от греха подальше Настину одежду. За всё время мирного и тихого существования той деревни это был вопиющий случай, прознай все про эту историю, шумихи бы было, да и Насте житья не дали однозначно. Представь сам? Пропали без вести два старейших жителя деревни, а их любимая внученька в окровавленной одежде гуляет по берегу реки.

— Полная жесть. Откуда ты знаешь эту историю?

— Так мне мать Настеньки рассказала, мы с ней как раз познакомились, когда у нашей милой секретарши случился очередной психоз. А ты ведь её знаешь, я видел Антонину у твоей палаты в день выписки.

Невысокая, подтянутая женщина лет сорока с волосами медового цвета, собранными в тугой высокий хвост, в дорогом медицинском халате, которая не сводила с меня своих васильковых глаз в обрамлении каштановых ресниц.

— Не может быть…Антонина Петровна — мать Насти? Но ведь у неё другая фамилия — Зорькина, а у матери Золотова?

— Про фамилии их я тебе ничего не скажу, не знаю таких подробностей. Но Антонина Петровна действительно — мать Насти и классный специалист в области психиатрии. Только своей дочери увы помочь не может. Но ты не подумай, Настенька не всегда душевно больная, иногда случаются вспышки ремиссии. Да и на работе её это ведь никак не отражается. Я надеюсь, ты теперь не собираешься уволить Настю?

— Олег, мог и не спрашивать. Я руковожу компанией и думаю в первую очередь мозгами, а уже потом проявляю свои чувства и личный интерес. Но мне не нравится эта история. Я пока не понимаю, что в ней не так. Допустим, ты ничего не говорил Насте про свои сны и Веронику. С чего тогда она вдруг заговорила про слободу?

— Может, видела вас там с Никой? Слобода же недалекой от той злосчастной деревни.

— Чего? Не бывает таких совпадений! Вот ведь верно говорят: меньше знаешь — крепче спишь.

— Шеф, сменим тему, у меня ещё две встречи сегодня. По новому жилищному комплексу всё идёт даже лучше, чем когда-либо, и мы вполне можем закончить строительство до оговоренного срока сдачи домов.

— Олег, хорошо, ступай, не задерживаю. Спасибо за ценную информацию.

Глава 28

Пытаешься, стараешься быть добрее к окружающим… Но как? Как в этом грёбаном мире можно быть хоть к кому-то добрее? Целых две недели я находился в состоянии смирения, покаяния и покоя. Нет, надо было всем и сразу меня вывезти из себя.

Я в который раз набрал номер Марго и чертыхнулся: «Абонент не отвечает или временно недоступен. Перезвоните позже.». Я начинал изрядно нервничать, то, злясь на себя и своё равнодушие к Марго, то на неё саму: «Тоже хороша, сама так и не проявилась за последнее время. Маргарита была гордячка, коих свет давно не видывал.». Это её необузданная гордость, ребяческая, глупая могли довести до греха, подливая масло в разгоревшийся не на шутку огонь случившихся событий. Я явственно понимал, что с фрау Ротенберг могло случиться всё…что угодно. И если бы её захотели убрать, то никакая программа по защите свидетелей не помогла здесь. Подобные умозаключения не прибавляли мне бодрости духа, и меня бросало то в жар, то в холод от переживаний. Я решил подождать ещё час и поручил Настеньке задание: дозвониться до Маргариты Эдуардовны. Мне оставалось только ждать, время снова работало или за, или против меня. За последний месяц время стало моим главным мерилом в жизни, моим лучшим другом и главным врагом. Время словно на незримых весах качалось, то перевешивая чашу удачи и спасения, то чашу погибели и горестей, сохраняя при этом природный баланс. Ведь после смерти всегда следует рождение, после расставания новая встреча, после дождя радуга.