Личный опыт

— Помнишь… — доктор Лена припоминала, что она читала в учебниках о наложенной памяти, накладывая чары. — Интересно как… — удивилась девочка, прочтя ответ.

— Ты что-то увидела? — заинтересовалась женщина, подавшись вперед.

— Увидела… — задумчиво проговорила девочка, накладывая те же чары на себя и сравнивая результат. — Надо будет поговорить с Лили, — ответила она. — С твоей памятью все в порядке!

— Хоть что-то хорошо, — улыбнулась Петунья, как-то сразу успокоившись. Она двинулась к Гермионе, а девочку обняли Дадлины руки. Мальчик будто что-то почувствовал, но молчал, давая Ленке подумать.

Подумать было над чем, потому что женщина являлась родственницей тела Ленки и не являлась одновременно. Что это значит, девочка не понимала, как-то очень быстро утомившись. Поэтому она предложила Дадли отправиться в кровать, на что мальчик, разумеется, согласился. Реабилитация Ленке нужна была именно психологическая, потому что маленькая девочка внутри нее все не могла поверить в то, что боли не будет, и это было еще той проблемой. Судороги Гермионы, кстати, объяснились — они могли быть постгипоксическими, а гипоксию мог провоцировать и страх.

Дадли помог сестре раздеться, осторожно уложил ее ноги, чтобы затем устроиться рядом, поглаживая самую дорогую на свете девочку. Ленкины глаза медленно закрылись, при этом она как-то мгновенно оказалась на лесной полянке, думая о том, как позвать сияющую малышку. Но звать не пришлось, маленькая девочка возникла сама, но в этот раз не одна — чуть поодаль стояли две девушки постарше.

— Здравствуйте, — поздоровалась доктор Лена. — У меня проблема: получается, что мама… Петунья и родственница, и нет моему телу, а как так-то? Ну и память не совпадает с тем, что помнит Лили.— Ты Петунью из сопредельного дернула, что ли? — обратилась Мия к Арии. — А мотив?— В этом мире Петунья умерла, над ней зло подшутил этот… который собака… — немного путанно объяснила демиург. — Я и решила, она же нужна, ну и вот…— Ох, Ария… — скопировала ректора наставница демиуржек. — Кто память синхронизировать будет?— Вы очень интересно все говорите, — заметила доктор Ленка. — Только я ничего не поняла.— Петунья из соседнего мира, — объяснила ей Мия. — Поэтому память у них не совпадает, и нет ненависти к сестре, несмотря на то, какой она была в этом мире. А почему, кстати?— Бяка! Иди сюда! — призрачный пудель снова стал человеком, жалобно посмотрев на Тринадцатую, но точно знавшая, что Дамби так просто не разбякивается, девочка не разжалобилась. — Бяка! Почему Лили была бякой?— Ритуал… сокрытия… — через силу произнес Дамблдор и снова стал собакой.— Вот и выяснили! — заулыбалась Тринадцатая, подбежав поближе к Ленке. — А тебе пора просыпаться! И чтобы вылечилась, а то попа болеть будет! — строго сказала малышка, что в ее исполнении звучало скорее забавно.

Но улыбнуться Ленка не успела, проснувшись. Рядом с ней посапывал брат, воспринимавшийся на каком-то подсознательном уровне близким и родным. Девочке вдруг подумалось, что она никогда и ни за что на свете не согласится с ним расстаться. Что это значит, задумываться пока не хотелось. Вспомнив, что ей всего восемь, Ленка успокоено улыбнулась, обнимая заулыбавшегося во сне Дадли. Подумать о том, что сказать Петунье, можно было и потом.

***

Вопрос, заданный Лили, был очень серьезным — можно ли вылечить онкологических больных. Ленка удивилась тому, как изменилась зеленоглазая девочка всего за несколько месяцев, перестав обвинять всех вокруг в своих бедах, да и попросила она не за себя. Тяжело вздохнув, зеленоглазая девочка поехала по палатам, чтобы увидеть своими глазами. Новости были неутешительными — чары приносили только один ответ: «безнадежен».

Это была совсем, казалось, прозрачная девочка, смотревшая с надеждой. Еще не потерявшая надежду, испытывавшая боль малышка буквально тянулась к свету и миру, но… Жить ей оставалось считанные недели, и доктор Лена видела это. Хотелось не просто плакать, а рыдать от боли за этих ни в чем не повинных детей. Изнутри поднималось какое-то странное чувство, повинуясь которому, зеленоглазая девочка протянула руку к малышке. Ленке очень-очень хотелось помочь, и будто что-то откликнулось в ней самой на это желание. Объятая серебристым светом ладонь коснулась головы ребенка, погрузившегося в сон. Серебристый свет объял тело онкологической больной, затем будто впитавшись в нее. Несколько мгновений Ленка с удивлением смотрела на свою ладонь, а потом снова наложила чары.

— Не поняла, — призналась юная целительница. Перед ней лежал абсолютно здоровый ребенок. — Значит, я могу и так? Нужно только очень сильно желать?

— Значит, ты можешь, — согласился Дадли. — И… поможешь?