Личный поверенный товарища Дзержинского

— Нашли бы куда, — буркнул обиженно Миронов, — сейчас не времена культа личности, ликвидациями не занимаемся. А вот привлекать к суду всех нацистских преступников — это очень важная задача, чтобы фашизма больше не было. Да, кстати, обрати внимание на разработку средств по продлению срока жизни человека, геронтологией называется, очень в наших верхах эта тема интересует. Ещё Сталин ставил эту задачу перед Берией, а Берия перед нами.

— Добро, вопросы геронтологии интересуют и меня, — поддержал я тему, — слава Богу, уже не мальчик и приближаюсь, а вернее, вплотную приблизился к среднему возрасту жизни человека в России. Если наше руководство интересует продолжительность жизни всех людей в стране, то сначала бы надо организовать хорошее питание для них, оздоровление населения, развитие детей, создание благоприятной обстановки в стране в целом…

— Ну, ты и хватанул, — сказал генерал, — это же вторую революцию нужно делать…

— Именно революцию, — подхватил я, — уравнять уровни жизни верхов и низов, чтобы социализм был всюду в отдельной взятой стране, а не только в высших эшелонах власти…

— Ты чего это имеешь в виду? — насторожился Миронов.

— Так, ничего, просто так по-стариковски бурчу, — сказал я, понимая, что интересы народа ещё не скоро станут приоритетом политики нашего государства. — В Германии нужно установить наблюдение за бывшим адъютантом Гитлера Фрицем Даргесом. Он скоро должен вернуться из американского плена. К нему обязательно протянется ниточка от фюрера.

— Что это за личность такая, что Гитлер ему так доверяет, и почему его не было рядом с ним в 1945 году? — спросил Миронов.

— О, тут интересная история, — сказал я, — до Гитлера Даргес служил у Бормана и был проверен на сто раз, поэтому у Гитлера ему поручались самые доверительные поручения. А поссорились они в 1944 году как раз перед самым покушением на фюрера в его ставке «Вольфшанце». Во время совещания в бункер залетели три здоровые мухи и мешали всем слушать мудрости своего шефа. Гитлер приказал Даргесу выгнать мух и адъютант не справился с этим. Тогда Гитлер отправил его в строй, назначив командиром полка в дивизии СС. А через два дня взорвалась бомба, подложенная полковником Штауфенбергом, и новый адъютант погиб. Вот тогда Гитлер и стал считать, что Даргес к нему был приставлен свыше как ангел-хранитель и только гонор фюрера не позволил вернуть к себе старого адъютанта.

— Кроме нас, за Даргесом будут следить и американцы, — сказал Миронов, — меня больше заботит вопрос твоей безопасности, потому что по этим следам идут разведки многих стран и церемониться с конкурентами они не будут.

— Ты лучше скажи, зачем нам нужен этот Гитлер, кроме как предания его суду, — спросил я.

— Тут высшая политика, — сказал генерал, — Гитлер до сих пор является знаменем фашизма, точно так же как Карл Маркс — знаменем марксизма. Но наш классик даже мёртвым не перестаёт быть нашим знаменем вместе с Лениным, а вот Гитлер мёртвым никого не вдохновляет.

Если мы будем судить Гитлера, то этим мы для него сделаем всемирную и бесплатную рекламную кампанию. Этого боятся и наши лучшие друзья после Гитлера по антигитлеровской коалиции. Им все хорошо, лишь бы СССР было плохо.

Мне кажется, что тебе в первую очередь нужно бояться наших союзников. Они будут охранять фюрера, как бы оставаясь в стороне от этого дела. И мы тебе ничем не сможем помочь, чтобы не осложнить и так осложнённую до крайности обстановку.

Пока все шито-крыто, то все внешне сохраняют благопристойный вид. А стоит нам открыть место его укрытия — фюрершанце, так сразу начнётся антисоветская истерия для того, чтобы подвергнуть сомнению ялтинские и потсдамские соглашения и снова обвинять нас в том, что это мы спровоцировали Гитлера на начало войны с нами. Потом обвинить нас в том, что мы дали гитлеровцам неадекватный, или как они сейчас говорят — непропорциональный отпор, придя в Германию и водрузив наш красный флаг над башнями Рейхстага.

— Так мне-то что делать? — спросил я, совершенно не поняв целей поиска сбежавшего из мышеловки Гитлера.

— Честно говоря, я и сам этого не знаю, — признался Миронов, — ты же сам знаешь, что могут придумать политики, а реализовывать эти маразматические решения приходится к нам.

— Ну, ты суров к нашему Политбюро, — усмехнулся я.

— Я не Политбюро имел в виду, — стушевался Миронов, — а руководителей стран так называемой западной демократии. Они войны развязывают, а нам приходится с ними бороться. Все, пошёл, способы связи остаются прежними. Деда с собой потянешь?

— Потяну, — сказал я, — он у меня финансовый гений. У вас бы никаких денег не хватило, чтобы оплатить все мои разъезды по вашим заданиям.

На этом мы и простились с Мироновым.

Глава 17