Лидер. Сергей Павлович Павлов

«Мы вернулись в Москву, надо бы как-то ребят премировать, – вспоминал Майоров, – а не можем. Тогда существовали специальные нормы – за чемпионат мира можно заплатить премию, за Олимпиаду можно, за что-то еще – можно, а за Кубок Канады – нельзя. И Сергей Павлович написал письмо напрямую Леониду Ильичу Брежневу с просьбой разрешить премировать игроков. Получил положительную резолюцию, игрокам выдали премии. Все хорошо. А через два года, когда Сергей Павлович уже не работал в Спорткомитете, начали стряпать дело, что он без разрешения растратил деньги, мол, нет нигде разрешающих документов. А сумма была немаленькая. Но, к счастью, тогда в архивах был порядок, и нашли соответствующее решение. А иначе новая «команда» накинулась бы и на Сыча, и на меня, да и на Павлова».

Впрочем, она и так накинулась.

В 1972 году, во время Олимпиады в Мюнхене в одном из разговоров Павлов обмолвился: а члены МОК не такие уж и дураки, что не дали нам Олимпиаду-76. Мы бы никак не смогли подготовиться, построить эту махину… А ведь в 1970 году, раздосадованный тем, что кандидатуру Москвы «прокатили», он дал команду «громить МОК». И газета «Советский спорт» чуть не ежедневно печатала очередной «разоблачизм» МОК. Но настал день, когда все это прекратилось. Произошла «смена вектора», было решено сотрудничать с МОК, это будет продуктивнее. И ведь правильное решение оказалось.

В качестве представителя МОК для СССР, так именовался этот титул, был выдвинут Виталий Смирнов. Себе Павлов никаких мест не выторговывал. Помимо всего прочего, Смирнов еще и немного говорил по-английски, а без знания языка в МОК делать нечего.

При этом у Павлова были нормальные рабочие отношения со всеми иностранными партнерами. Международное Управление было не слишком многочисленным, но Дмитрий Прохоров сумел организовать дело так, что у руководства была полная информация, кто чем дышит. А Павлов от природы был великолепным дипломатом и очень тонким политиком. Конечно, он не был плюшевым мишкой, который всех любил и всем помогал. Он был сложным человеком и прекрасно понимал, что он делает, как это нужно делать, чтобы прийти к цели кратчайшим путем. Сергей Павлович сформировал «свою команду», и этим людям он доверял, часто давал им поручения, а не кидался все делать сам. Ему докладывали об исполнении, и с ним обсуждались следующие шаги. И эта система работала четко.

В 1980 году во время Олимпиады в Москве проходила очередная сессия МОК, на которой предстояло избрать нового Президента. Основных кандидатов было двое – Вилли Дауме из тогдашней Западной Германии и Хуан-Антонио Самаранч – посол Испании в СССР. Международное управление работало в усиленном режиме и готовило документы не только для своего непосредственного руководителя, но и для более широкого круга. Прохорову пришлось работать практически на два «фронта» – и для Спорткомитета и для Оргкомитета, к делу подключились и сотрудники ЦК КПСС. И хотя у спортивного руководства СССР были хорошие отношения с обоими претендентами, положение Дауме было, как говорят шахматисты, оценивая позицию, «хуже». Дело в том, что, уступая давлению администрации США, олимпийский комитет ФРГ вынужден был отказаться от участия в московской Олимпиаде. Это был решающий удар по кандидатуре Дауме.

Через некоторое время после выборов Самаранч поделился с Павловым своей идеей – он хотел сделать членами МОК «по должности» президентов национальных олимпийских комитетов СССР, США, Франции, Италии и нескольких других. Павлов отказался, заявив честно, что делает это по этическим соображениям. «В Уставе МОК записано, что члены МОК не могут публично высказывать свои несогласия с положениями комитета, а я не согласен с некоторыми моментами и должен буду критиковать решения. А значит, и вас. Вы-то меня поймете, но это может быть негативно воспринято членами МОК». Такая позиция – честная и принципиальная – тогда была понятна. Боюсь, что с приходом новых руководителей Олимпийского комитета СССР она была бы просто поднята на смех. А ведь скажи Павлов «да», многое было бы иначе, но это уже из области сослагательного наклонения. А в истории его не бывает. Кстати, член МОК Виталий Смирнов не написал книги своих воспоминаний, в которой речь шла бы о его жизни в МОК. Как говорится, «старая закалка».

Павлов очень переживал, что его отправляли на дипломатическую службу. Он не скрывал своих чувств от друзей, от семьи Гагариных. В принципе, в стране были так называемые «карьерные дипломаты» – специалисты высокого класса, которые знали дело и считались лучшими в мире. Вместе с тем послами назначали секретарей обкомов, которые или проштрафились, или просто кадровики в ЦК КПСС не знали, куда их девать, так как хозяйственниками они были никудышными, а вот дружбу народов испортить не могли. К тому же в каждом посольстве был и первый секретарь, и пресс-атташе, которые, собственно, и вели дела.