Лидерство: Шесть исследований мировой стратегии

Кеннеди и его советники, в первую очередь министр обороны Роберт Макнамара, пытались смягчить последствия такой головоломки с помощью доктрины гибкого реагирования, которая предусматривала создание различных порогов в бою, чтобы противники могли рассмотреть другие варианты ответа, кроме массированного возмездия. Но оружие было настолько колоссально разрушительным, что технический дизайн этих гипотетических сценариев оказался более убедительным, чем дипломатия, выдвинутая от его имени.

Министр обороны Германии Франц Йозеф Штраус стал ярым противником американской ядерной стратегии. Квинтэссенция баварца, многоречивый и страстный, с объемом, свидетельствующим о его наслаждении напитками своего региона, Штраус в разговоре со мной 11 мая, во время того же визита в Бонн, поднял вопрос о применимости "гибкого ответа" к берлинскому кризису. Сколько территории будет потеряно, спросил он, прежде чем будет достигнут "порог" ответа? Какова будет продолжительность "паузы"? Кто будет принимать решения на каждом из предусмотренных этапов, особенно на этапе перехода от обычных вооружений к ядерным? Он сомневается, что Америка сможет или захочет проводить такую сложную и неоднозначную политику. Другие немецкие участники встречи поддержали Штрауса, особенно начальник штаба вновь созданных вооруженных сил.

Аденауэр продемонстрировал влияние мышления Штрауса, открыв наш разговор, снова в своем кабинете во дворце Шаумбург, прямолинейным предложением: Вы, американцы, сильно погрешили против НАТО". Аденауэра оттолкнуло предложение США о том, чтобы союзники по НАТО разработали систему контроля над независимыми ядерными силами Великобритании и Франции и связали их в единую стратегию с помощью многосторонних сил. Как, спрашивал Аденауэр, можно ожидать, что страны, не имеющие собственного ядерного оружия, будут вносить разумные предложения? Штат генерального секретаря НАТО слишком мал и не знаком с ядерными вопросами, чтобы взять на себя такое задание. По его мнению, если мы действительно стремимся к ядерной координации, необходимо укрепить полномочия генерального секретаря и увеличить его штат.

Предложение Белого дома, на которое ссылался Аденауэр, было составлено с расчетом на то, что он и его окружение в силу своего незнания ядерной стратегии придут к выводу, что ответственность за нее должна оставаться за Америкой. Но Аденауэр пришел к неожиданному выводу, что возможности Европы по созданию автономных ядерных сил должны быть расширены.

Именно поэтому Аденауэр перешел к теме де Голля. Де Голль предупредил его, что Америка, несмотря на свои обещания, бросила Францию в Организации Объединенных Наций из-за Алжира так же, как она сделала это в 1956 году из-за Суэца. По словам Аденауэра, де Голль утверждал, что дипломатии, проводимой союзниками в отношении Берлина, не хватало решительности и направленности. Вместо того чтобы откладывать дела на потом, Америка должна смело взять на себя инициативу и категорически отвергнуть советские требования. Де Голль проинформировал его о разговоре между Эйзенхауэром и Хрущевым, который, по мнению Аденауэра, мог склонить Советский Союз к продолжению наступления, особенно учитывая мягкую позицию британского премьер-министра Макмиллана. Твердость была тем более необходима, что Аденауэр также был убежден, что Советы никогда не пойдут на самоуничтожение из-за Берлина.

Я ответил, повторив то, что сказал в нашей первой беседе: что, насколько я знаю американское мышление, свобода Берлина и Европы в целом рассматривается как неотделимая от нашей собственной. Это привело Аденауэра к вопросу о независимых ядерных силах Франции. Укрепляли ли они Союз? Были ли они необходимы? Я выразил свой скептицизм по поводу того, что Кремль будет интерпретировать самостоятельные французские ядерные силы как замену американским ядерным обязательствам. При этом Аденауэр позвал к нам министра иностранных дел Генриха фон Брентано и попросил меня повторить ему свои соображения. Как такой профессиональный военный, как де Голль, мог прийти к столь нереальным амбициям? Аденауэр пообещал обсудить это с ним во время их следующей встречи.

В следующем месяце опасения Аденауэра по поводу будущего германо-американских отношений усилились, когда Хрущев подтвердил берлинский ультиматум. В ответ Кеннеди мобилизовал подразделения Национальной гвардии и назначил генерала Люциуса Клея "личным представителем в ранге посла", фактически сделав его ключевым американским чиновником в Берлине. Хрущев еще больше обострил кризис 13 августа, построив стену через весь город, жестоко разделив его. Статус четырех держав в Берлине был уничтожен.