Лидия. Головная боль академии. Книга 2 (СИ)

Болезный в это время достал из тумбочки бутыль, вынул пробку и хлестанул зелье из горла.

Да он превысил назначенную дозировку раз в пять!

– Вы, что, всё время так пьёте? – в ужасе замерла я.

– Да, – морщась, ответил он.

В бутылке осталось зелья на пару приёмов, не больше. Так и передоз хлопотать плёвое дело.

Дальше ректора затрясло. Появилась испарина, а я, сняв с него куртку, расстегнула и несколько пуговиц рубашки, чтобы посмотреть, как исчезают с кожи узоры.

Одно щупальце просочилось наружу, и я бездумно потянулась пальцем к нему, дотронулась, и тьма тут же юркнула обратно в тело хозяина. Ко мне не прилипла, что странно и нехарактерно для неё, обычно она поражает всё, до чего дотянется.

Пожалуй, надо провести опыты на мышах: как сделать так, чтобы заражённые тьмой мыши могли спариваться со здоровыми, не передавая им болезнь. Вдруг зелье поможет от заразы? И мою кровь не помешает проверить на заражаемость.

Я наблюдала, как заворожённая, за тем, как прячутся узоры, а господин Дарс постепенно успокаивается и погружается в сон.

Вот и побывала я в его спальне. Не так, как представляла себе наше рандеву, но всё же мы вдвоём.

И тут меня потянуло прикоснуться губами к его губам. Он всё равно спит, от него не убудет.

Сначала я скользнула невесомо, щекотно, а потом осмелела и задержалась в этом прикосновении.

«Тудух-тудух!» – громыхало моё сердцебиение, и это было единственное, что улавливал мой слух, пока за спиной не раздалось возмущённое:

– А ну отойди от него, нахалка!

***

Лидия

Это я-то нахалка? Да я, блин, свою любовь спасаю, а мне тут мешают!

Ух, как я зла!

– Вы, уважаемая, не указывайте мне, – огрызнулась я, выпрямившись и оглянувшись на маменьку нашего ректора. – У вашего сына очередной приступ. Мы едва успели.

– Это не повод его целовать! – женщина деловито прошествовала к кровати и взяла сына за руку.

Судя по тому, что известие о приступе её не удивило, с ним такое случается частенько.

– Я дыхание проверяла, а не целовала! – возмущённо соврала я. – Вы не о том думаете. Лучше позаботьтесь, чтобы он регулярно пил зелье и соблюдал дозировку, иначе тьма его сожрёт.

– Откуда вы... – а вот теперь в глазах матери загорелся страх.

– Любой зельевар разберётся, что к чему, – пожала я плечами.

Тут приковылял Бартоломью де Уолш, и я, пересказав случившееся, покинула ректорские апартаменты.

А так не хотелось, если честно. Вот реально, я бы с удовольствием побыла в роли сиделки, подушку ему поправила, одеяльце, сняла с него сапоги...

Так, стоп, куда-то не туда меня понесло!

В коридоре ждал Лессар, который каким-то чудом успел забросить наши мешки с ингредиентами в лабораторию.

– Розочка помогла, – пояснил он и спросил: – Ну, что, варим?

– А то! – ответила ему, радуясь, что отвлекусь от дум о моём разбитом сердце.

А ещё мне со дня на день стоило ожидать заявки на новое зелье против тьмы. Значит, варить мне не переварить. Можно смело обустраивать спальное место и жить в лаборатории, прерываясь лишь на учёбу.

***

Выходные пролетели, как отпуск пахаря, то есть их как бы и не было. От испарений из котлов у меня свербело в носу, хотя на лице была маска-фильтр.

Зато к понедельнику были готовы шесть сотен флакончиков веселящего зелья, бутылка антитьмы для ректора, дюжина пузырьков зелья равнодушия для меня и ещё партия успокоительного, бодрящего и компот. Про компот шучу. Это я просто паров от веселящего надышалась. Хорошая штука, забористая. Рекомендую.

В своих исследованиях борьбы с тьмой я пока не особенно продвинулась, зато подготовила почву для опытов: притащила из лаборатории Грю Фенека любезно подаренный мне стеллаж с террариумами и целый выводок белых крыс. Мыши тут не котировались. Север – суровый край.

Чую, дело попрёт. Если с ядовитой дегонией не выгорит, изучу хотя бы поведение тьмы при соприкосновении со мной. Маловероятно, что я ключ к исцелению господина Дарса, но вдруг на меня выпрыгнет рояль из кустов? Недаром же сама судьба подкинула мне этого мужика и заявила: «Его бери. Без вариантов!».

***

Пьяница, в смысле, пятница наступила внезапно. Всю неделю от ректора было ни слуху ни духу, да и мы с Лессаром пахали в лаборатории, отринув сердечные переживания.

И вот оно настало: посвящение!

Душа просит кипиша! После такого-то стресса... Я тут чуть душу Лорене не отдала, сначала, когда менялась оболочками с сэром Гамильтоном, потом спасая ректора.

Всё, сегодня бахну веселящего!

Стрелки часов неторопливо доползли до окончания учебного дня и...

Началось!

В актовом зале адепты-первокурсники устроили показательный концерт. В основном это были «чудеса» боя и акробатики, но вклинилась и парочка музыкальных исполнителей.

И если первые певцы отыграли скучно, невнятно и смазанно, то их, так сказать, коллега отличился.

Во-первых, и это сразу стало заметно, он принял на душу веселящего зелья и вышел на сцену со словами: