Liebe deinen feind (Возлюби врага своего)(СИ)

Через минуту Герта подошла к столу, держа в руке два больших бокала пива. Она ловким движением бросила картонные кружочки с надписью «Берлинер бир», и они, прокатившись по столу, четко упали напротив нас с Крамером. Улыбнувшись, девушка поставила на них бокалы с пивом, и слегка присев в реверансе, тут же покинула нас. Бесшумной походкой феи она ушла, чтобы уже скоро вновь вернуться с заказанными блюдами.

Крамер налил шнапс по рюмкам и, глядя мне в глаза, сказал:

— Кристиан, я хочу, чтобы ты меня правильно понял. Я не хочу умалять успехов нашей доблестной армии, но война уже проиграна. Русские отошли от шока, и теперь все наши удачные операции будут сведены на нет. Я хочу выпить этот шнапс за нас с тобой, чтобы мы, только мы остались живы в этой кровавой бойне. Я хочу выпить за настоящее будущее Германии. У одного офицера ставки я узнал, что совсем недавно на фюрера было совершено покушение. Многие патриоты Германии абсолютно недовольны правлением Гитлера, который втянул нас в настоящую авантюру с Россией. Еще кайзер Вильгельм предупреждал нас об этом. Я не зря сегодня сказал про Сталинград, он то и станет отправной точкой в повороте войны. Скажу тебе честно, Крис, всего три дня назад большевики разгромили группу «Дон» Эрика Монштейна. А это означает, что уже скоро «Иваны» сомкнут кольцо вокруг Сталинграда, и четверть всего вермахта поляжет на заснеженных полях России. Тебе, Кристиан, все понятно? Это и есть настоящий крах! А сейчас я просто хочу выпить этот шнапс за нашу с тобой малыш жизнь. Цум воль!!!

— Цум воль! — сказал я, и после того, как осушил штоф шнапса еще раз посмотрел в глаза своему командиру.

Да признаюсь честно, но я в те минуты поверил ему, как своему отцу, потому, что сам своими глазами видел не только приближающийся конец Рейха, но и чувствовал это своим внутренним чутьем, глядя на свежие руины Берлина.

Время увольнения подходило к концу, мы с Крамером слонялись по городу в поисках романтических приключений, но с каждой минутой на душе становилось все грустнее и грустнее. Каждый из нас чувствовал, что неумолимо приходит тот час, когда нам предстоит вновь вернуться на фронт. Шесть месяцев пролетели как один день, и пребывание в этой школе надолго останется в моей памяти.

Охота за снайпером

«Мертвый город» встретил нас довольно неуютно. Заснеженные руины да слегка прибранные улицы после лета 42 года создавали удручающее настроение, как напоминание лютой зимы разгара восточной кампании. Наш гарнизон, освободившись от блокады, постепенно приходил в себя. Вокруг города и его окрестностей оборону заняли абсолютно другие, свежие части, прибывшие из Франции и Бельгии. Тех же, кто пережил блокаду, вывели в тыл, а потом дальше в Германию, чтобы после короткого отдыха вновь призвать в вермахт и опять бросить в мясорубку восточного фронта.

Как и предписывал приказ Канариса, Крамер принял разведроту 303 группы батальона Брандербург. Все солдаты этой роты прошли специальную подготовку в диверсионных школах и придавались боевым частям как отдельные специальные диверсионные подразделения. Несмотря на затянувшееся противостояние по всей линии фронта, бойцы этой роты довольно активно действовали в полосе обороны 21 стрелковой бригады и даже далеко в тылу большевиков.

В то время вокруг велижского плацдарма действовало до двадцати групп русских снайперов из 360 стрелковой дивизии, которые ежедневно уносили десятки жизней наших солдат. После покушения большевистского снайпера на полковника Зинцингера, командование армии «Центр» приняло директиву и поставило глобальную задачу по уничтожению русских снайперских групп.

Еще с мая 42 года в нашей отдельной роте было создано специальное снайперское подразделение, которое и занималось очисткой прифронтовой полосы от досаждающих нам «вольных стрелков».

Крамер в один из дней декабря 1942 года вызвал меня в свой офицерский бункер, который находился в деревне Беляево и сказал:

— Малыш, вчера в районе деревни Верховье русский снайпер смертельно ранил генерала Бюлова, командующего десятой стрелковой бригадой. Твоей группе предстоит выдвинуться на её рубеж и прикончить этого «Ивана», который мешает нашим офицерам убывать в Витебск на отдых. По всей вероятности, нас опять беспокоят их диверсанты.

В ту минуту, зная о дислокации наших войск, я никак не мог понять, как этот большевик так далеко мог забраться в наши тылы. К зиме 43 года наши войска уже контролировали большую часть левого берега Двины. Лишь некоторые участки на правом берегу давали возможность «Иванам» без всяких проблем проникать к нам в тыл.