Лифт на эшафот

В сущности, ему совсем не хотелось сердиться, а Тереза была такая хорошенькая... Он пожал плечами, присел рядом и провел тыльной стороной ладони по ее коленям.

- Впрочем, какое это для тебя имеет значение? Ты разве не счастлива вот так?

- Счастлива, Фред. Есть лишь одна вещь...

- Брось! Думай о нас. Мы здесь, вместе...

Голос Фреда стал хриплым, рука на колене Терезы делалась все тяжелее. У Терезы кружилась голова, но она старалась устоять. Он продолжал говорить, не без притворства: если он хотел почувствовать себя взрослым, надо было, чтобы Тереза разделяла его желания, а он знал, как одурманивающе действовали на нее его слова. Но напряжение не оставляло девушку, тогда Фред прибегнул к средству, которое назвал про себя "ускоренный процесс": он склонился к Терезе и прильнул к ее губам. Обычно она теряла голову от поцелуя. Но на этот раз она высвободилась и с отчаянием в голосе повторила свой вопрос:

- Фред! Ты женишься на мне?

- Разумеется, - ответил он поспешно. - Мы же договорились?

Он пытался обнять ее, насильно поцеловать, чтобы сломить это неожиданное сопротивление.

- Хоть это и мещанство? - упорствовала Тереза, отступая перед его натиском. - Фред, ответь мне ясно... Ты меня не бросишь?

Но это было уже слишком для его тщеславия. Он принял гордый вид:

- Ответить тебе ясно в данных условиях - это значит унизить свое достоинство. Послушай меня хорошенько, Тереза, потому что сама ты в этом никогда не разберешься. Когда речь идет о совести, мы друг другу ничего не должны!

Он съел кусочек тоста и продолжил:

- Мы квиты. Я получал наслаждение с тобой. Но и ты тоже. Ты не можешь утверждать обратное. Вот что касается совести.

Тереза была прелестна; в плаще, приоткрывшемся на груди, она внимательно слушала, слегка наклонив голову, силясь понять. Фред схватил ее за руку, поцеловал в ладонь.

- Разумеется, я женюсь на тебе, хотя б для того, чтобы позлить папу.

- Ты обещаешь мне это, Фред? Клянешься?

Он вытаращил глаза:

- Да что с тобой, Тереза?

Просветлев, она улыбнулась. В ее глазах блестели слезы радости.

- Я беременна, Фредди.

Он застыл, разинув рот. Руки у него опустились. Теперь она, соскользнув с кресла на ковер, прижалась к нему.

- Я такая слабая, Фредди... Еще такая мещанка... Это не моя вина, но... У меня никогда не хватит мужества самой воспитывать его...

Глава VIII

В прихожей квартиры на улице Молитор Женевьева, опустошенная, застыла в неподвижности, как парусник в безветрие, утративший способность двигаться. Она с подавленным видом посмотрела на брата. Жорж запыхался и тяжело дышал. Жестом он велел горничной удалиться, тяжело опустился на стул.

- Ну, - сказал он, - теперь ты убедилась? Его нет... Ты сама уверилась...

Она хотела сказать "да", но не смогла. Слова застревали в горле. Жорж в раздражении отвернулся.

- Стоило нестись за мной по лестницам как сумасшедшей, будоражить моих соседей под тем предлогом, что он за это время, наверное, вернулся. Подумать только, что я послушал тебя.

Он с трудом поднялся:

- Спокойной ночи, Женевьева. Постарайся уснуть.

Она нагнала его у двери:

- Ты уходишь?

Жорж кивнул:

- Пойду домой, прилягу. Чувствую себя неважно... - Он пальцем указал на сердце...

- Я думала, ты хочешь...

- Набить ему морду? Да, в какой-то момент, в приступе гнева. Но предпочитаю позаботиться о своем здоровье...

Ему стало жалко сестру, и он попытался улыбнуться:

- Не переживай так, дорогая, завтра утром вы помиритесь и...

Увидев, как лицо Женевьевы исказилось от ярости, он замолчал. Она с трудом произнесла слова:

- Никогда! Слышишь! Никогда! Если б он еще сейчас был дома. Но так поступить! Я никогда не прощу ему! О! Не бросай меня, Жорж, не оставляй одну, умоляю. Вспомни, ты обещал папе, что будешь заботиться обо мне...

- Но я не оставляю тебя одну...

- Признайся, что ты мне не веришь, признайся... - торопливо продолжала Женевьева.

- Да нет же, я верю... ты разведешься. Ну хочешь, в понедельник мы пойдем к моему адвокату?

- Нет! За то, что он сделал тебе...

Не дожидаясь ответа, она бросилась в спальню, стала выдвигать ящики небольшого секретера, разбрасывая вокруг бумаги.

- Что ты ищешь? - спросил Жорж, присоединяясь к ней.

- Его бухгалтерские книги. Настоящие. В ЭКСИМ все подделано из-за налогов, из-за тебя, из-за всех, кого он надувал.

Жорж, слегка обеспокоенный, хмурясь, стоял на пороге. Она протянула ему три толстых блокнота:

- На, возьми и посмотри.

- А зачем ему потребовалось записывать все свои махинации? - спросил он недоверчиво.

Она расхохоталась:

- Ах! Бедный мой Жорж, ты слишком наивен. Чтобы лучше разбираться! Он так запутался в своих доходах и тратах! Он даже не знал, у кого лучше занять денег! По вечерам он читал мне все это, чтобы я посмеялась.

Увидев страдание на лице брата, она опомнилась:

- Но не над тобой, клянусь. Над тобой мы никогда не смеялись, Жорж. Я бы этого не позволила.

Она бросилась к нему в объятия.

- Ты знаешь, как я люблю тебя, Жорж, как ты мне дорог. Не оставляй меня на милость этого мошенника. Когда-нибудь он убьет меня. Он на это способен...

- Ну, ну, не теряй голову, Жину...