Лига перепуганных мужчин

— Нет. Но она меня видела. Она рассказала мне, как это делает. Когда она слышит, что входная дверь открывается, она тушит свет в своей комнате и чуть-чуть приоткрывает дверь. И когда я пришла туда после этого, то увидела, проходя по холлу, что ее дверь слегка приоткрыта. Это вызвало у меня чувство... То, что она смотрела на меня, делало все более волнующим.

Она похлопала по постели.

— Садитесь сюда.

Я встал.

— Нет, мисс, теперь, когда вы лежите укрытая, мне будет даже труднее, потому что я знаю, что под покрывалом. А мне нужно работать. Сколько пятидолларовых купюр вы ей послали?

— Я не считала. Это было в августе. Значит, первый раз я ей послала деньги первого сентября, а потом каждый месяц.

Покрывало снова соскользнуло.

— Включая май? Двенадцать дней назад?

— Да.

— Значит, девять. Они лежат в сейфе у Вульфа. Я сказал миссис Перес, что со временем она сможет забрать их назад, но поскольку деньги получены таким путем, вы можете потребовать их.

Я шагнул вперед, протянул руку, сжал ее ногу и легонько погладил.

— Видите, условный рефлекс. Мне пора.

Я повернулся и вышел. Когда я достиг прихожей, откуда-то вынырнула Ники, женщина-сержант, дверь тем не менее она предоставила мне открывать самому. Внизу в холле я задержался на минутку, чтобы сказать швейцару:

— Можете расслабиться. Мы нашли их в шкатулке для драгоценностей. Горничная решила, что это серьги.

Со стражами гостиниц лучше быть на дружеской ноге

Когда я очутился на тротуаре, мои часы показывали 3.40, значит, Вульф должен быть в кабинете, так что кварталом дальше я нашел телефонную будку и набрал номер:

Послышался его голос:

— Ну?

Никогда он не научится отвечать по телефону как полагается.

— Это я. Из автомата на Медисон-авеню. Деньги выплачивались в результате шантажа, так что они принадлежат Мег Дункан. Мария Перес видела ее в холле год назад, пришла к ней и доила в течение девяти месяцев по пять долларов в месяц. Одна из самых тонких операций в истории преступления. Мег Дункан вчера вечером работала, после театра она сразу отправилась домой и легла в постель. Я видел постель и сидел на ней. Возможно, это правда, скажем, двадцать к одному. Мне отсюда около пяти минут до дома Вигера. Пойти вначале туда?

— Нет. Миссис Вигер звонила, и я ей сказал, что ты будешь у нее между пятью и шестью, не раньше. Она ждет, что ты возьмешь ее посмотреть эту комнату. Решай сам.

— Как я мог знать. Вы же сказали, когда я к вам заходил, что, может быть, пошлете меня с Саулом, Фредом и Орри.

— Я думал, может быть... Но в этом нет необходимости. Продолжай.

Подойдя к краю тротуара и голосуя, я размышлял о грубой практической сметке Марии и о ее представлениях о благородстве. Если вы имеете фотографию с автографом человека, которого шантажируете, вы не можете ее оставлять у себя. Автор автографа, конечно, написал свои пожелания, что-то вроде: «Всего самого хорошего», и, если он стал вашей жертвой, вы уже не имеете на это права.

14

Я не договаривался с мистером или миссис Хау о встрече, потому что, во-первых, я не знал, когда закончу с Мег Дункан, а во-вторых, я предпочитал застать лишь одного из них, неважно кого. Поэтому, нажимая на кнопку звонка в доме 64 на Эден-стрит, я не знал, есть ли вообще кто-нибудь дома. Дома были. Послышался щелчок, я открыл дверь, вошел и поднялся по лестнице. Мне не пришлось, в отличие от первого посещения, ждать перед дверью квартиры. Хау стоял на площадке второго этажа. Когда я достиг ее, он отступил на шаг.

Он был совсем не рад меня видеть.

— Вот я и вернулся,— сказал я вежливо.— Ну как, нашли вы вчера вечером свою жену?

— Что вы хотите? — спросил он резко.

— Ничего особенного. Всего .лишь задать пару вопросов. Произошло событие, немного все усложнившее. Вам, возможно, об этом известно — убита девушка по имени Мария Перес.

— Нет. Я сегодня не выходил и не видел газет.

Кто это — Мария Перес?

— Кем она была? А радио?

— Я его не включал. Так кем она была?

— Дочерью человека, которого вы видели, когда приходили к дому на Восемьдесят второй улице. Ночью ее тело было найдено в порту Норд-Ривер. Она была убита, застрелена между девятью часами и полуночью. Мистер Вульф хочет знать, как вы провели вечер, а также как провела вечер ваша жена.

— Чушь собачья,— сказал он.

Я с удивлением поднял брови. Он явно почерпнул это выражение не у Роберта Браунинга. А может быть, это драматурги елизаветинской эпохи использовали что-нибудь похожее? Но я не был знатоком драматургии елизаветинской эпохи. Откуда бы он его ни почерпнул, это был другой Остин Хау, совсем не тот, которого я жалел вчера вечером. И дело было не только в этой фразе. И его лицо, и эта решительность... Этот Хау не стал бы просить о снисхождении.

— Итак,— сказал он,— вы хотите узнать, как моя жена провела вчерашний вечер? Вам лучше спросить ее. Идемте.