Лига выдающихся декадентов

Боря сделал шаг, но запутался в собственных ногах, покачнулся и завалился ничком. Полотёры не успели разухмыляться — в последний момент гость выставил руки в пол. Упираясь ими поочерёдно, стал раскручивать вокруг них тело, сначала медленно, а потом быстрее, только разлетающиеся ноги мелькали.

— Кто ж трепака не знает? — издевательски хмыкнул Капитон. — Ты ещё «барыню» изобрази.

Бугаев промолчал. Суставы разогрелись и стали подвижными. Он мог показать большее.

Поэт ударился оземь и завертелся на лопатках, ежесекундно по-новому сплетая руки и ноги, вдруг взлетел в воздух и приземлился на локоть, завертелся на самой косточке, падал снова и снова, чтобы провернуться иным способом и подскочить мячиком. Пробежал на руках сажень, как юла закружился на вытянутой руке — тело моталось в воздухе. Наконец, запрыгал — с основания ладони на носок, с плеча на пятку.

Капитон занервничал. Полотёры побледнели, давно забыли перешёптываться.

— Ну, кто резче раскрутится? — залихватски крикнул Боря.

Сорвав меховой малахай с ближайшего полотёра, Боря натянул на себя по уши, смяв пушок белых волос. Перевернулся и завертелся на голове, более не опираясь о половицы руками и не отталкиваясь. То растопыривал, то складывал конечности, отчего вращение замедлялось и ускорялось. Баба-полотёрка охнула и села на гузно. Остальным полотёрам тоже стало дурно: держались за стены те, кому не хватило места на лавках, в уголке кого-то тошнило. Один Капитон стоял прямо и без дополнительной опоры, но в глазах его просвечивал внутренний ужас.

Боря всё ещё крутился, хотя и плавно замедлялся. Наконец, сделал курбет и подскочил к вожаку.

— Через сто лет все будут танцевать, как я сейчас! — сказал с триумфом. — Ну, подавай сюда картинки!

Трясущийся Капитон угрюмо эхнул, хлопнул ладошами, дёрнул себя за рукав. Шов на плече кафтана лопнул, открыв путь к потайному карману. Полотёр извлёк оттуда что-то, завёрнутое в ситец, протянул победителю. Обёртка поддалась пальцам Бори. Под ней — фотография: некрасивая женщина, дородная, в богатых платье и шляпке, сидела на стуле, в окружении женщин, одетых попроще, таких же угрюмых.

— А больше ничего? — с надеждой спросил Боря.

— Экий ты!.. — выдавил через силу вожак. — Сие ценность великая есть, чего тебе ещё надобно?

Боря Бугаев побрёл к дверям, обернулся с порога:

— Капитон, Капитон, улыбнитесь, ведь улыбка это флаг «корабля», — продекламировал он на прощание, и добавил: — Сам не знаю, для чего сказал.

* * *

Едва увидав Розанова, прачка зашлась благим матом:

— Негодяй, над старой женщиной поглумиться пришёл! Конфекты пустышечные кладёт, скоро будет капканы в залах расставлять.

— О чём она? — вопросил недоумённо писатель.

— Не обращайте внимания, Василий Васильевич, — сказал меньшевик. — Что-то мне подсказывает, мы настигли похитителя.

Старуха продолжала громко негодовать, и писатель, прищурившись на неё, понимающе протянул:

— А-а-а, звонкая медь, бренчащие цимбалы…

— Что? Не улавливаю сути, Василий Васильевич.

— Какая же помеха иногда этот ваш атеизм! — брезгливо сказал писатель. — Намёков совершенно не понимаете. Это из…

— …из апостола Павла, — вставила старуха.

— Именно! Имеются в виду неодушевлённые предметы, издающие звуки. Стыдитесь, Коля.

Толкнув дверь, он вошёл в комнату. Прачка ахнула:

— Хам!

— Ага, а ещё Сим и Яфет, — пробормотал Василий Васильевич, осматриваясь.

Вазочки, расставленные на полках, горшочки с растениями, безделушки, — всё казалось смутно знакомым. Писатель покрутил в руках один предмет, другой, припоминая, когда и где их покупал.

— Люди добрые!.. Что творится! — отчего-то шёпотом запричитала прачка. — Средь бела дня грабят!

Василий Васильевич обернулся к друзьям:

— Мы наблюдаем яркий пример клептомании…

— Какая ишшо кляпомантия? — вставила старуха. — Попрошу грубостями не раскидываться!

Тут Розанов увидал на комоде старинную монету.

— Надо же! У меня точно такая. Дома лежит, в целости и сохранности. Просеялась месячишко тому между половицами, руки не дошли поднять доски. Погодите, это та самая, узнаю сколы на ободке! Как монета оказалась у вас?..

— Примагнитила, — сварливо ответила прачка.

— Магнитом послужили ваши руки? — едко осведомился Боря.

— Зачем же, настоящий магнит. На бечёвке.

— Так ведь он только с железом работает, ну, со сплавом. А тут золото!..

— Если мёдом вымазать, очень даже работает магнит, — с достоинством сказала прачка. — Всё магнитит.

— Это итальянская шаль Варвары Дмитриевны? — поразился Василий Васильевич.

— Живёте в богато гарнированной квартире, а ветоши жалеете! — с обидой в голосе отозвалась прачка.

— Вы социалистка? — осведомился Розанов, сматывая шаль и запихивая в карман.

— Сами урод уродом, а обзываетесь, — буркнула прачка.

— «Отнять», да? А делить между своей правой и своей левой рукою будете? — вставил Боря.

— Верните колоду, — процедил меньшевик.

— Не брала я вашей колоды, — отрезала старуха. — Да и как унести в одиночку, она поди тяжела. Вам капусту квасить приспичило? Утюг в нагнёт поставьте, у вас же в дому второй утюг оставался.

Вольский в сердцах плюнул.

— Вы карты взяли?