Лия

— Ты хочешь ее, — спокойно говорит Рим. — Теперь пришло время посмотреть, для кого нужно совершенствоваться. Подожди, пока суета не утихнет, брось Молли, и, может, Лия будет твоей.

Для меня не будет «может». Тут скорее «будет».

Мне не просто нужна Лия.

Я хотел ее.

И ебаный Рим. Он не добьется своего.

Глава 8

Лия

Можно долго убеждать себя, что с кем-то покончено. Думать, что уже прошла через худшее, и что боль не может быть такой сильной, как в ту секунду, когда твое сердце открылось. Ерунда. Правда в том, что сердце никогда больше не закроется. Не совсем.

Есть трещины и шрамы на поверхности, резкое напоминание о том, что оно никогда снова не будет гладким и нетронутым.

Излишне говорить, что сегодня я устроила себе полномасштабную вечеринку жалости, размышляя о себе, создавая метафорическую фигню. Я становилась креативной, особенно после того, как выкопала бутылку водки Мелани, которую она оставила в моей машине и которую я забыла отнести в квартиру. Я сделала несколько глотков, чтобы заснуть. К сожалению, это не сработало, и я оказалась лицом к стене. Я попыталась закрыть глаза в сотый раз, но тьма не приходила, как бы я ни старалась.

Я хочу большего, сказал он.

Сейчас он спал наверху, пока я тонула в печалях в своей старой спальне. Дежавю. Я знала, что время уходит сквозь пальцы. Что он, вероятно, завтра уедет, и, возможно, это хорошо. Он потряс мой мир, и не в приятном ключе, а больше в святое-дерьмо-я-не-могу-больше-его-видеть.

Было бы хорошо, если бы он ушел, говорю я себе. Он вернется в свой мир, а я продолжу жить в своем. Тогда почему так больно?

Почему то, что он сказал, забилось в мою душу? Я знала, что говорит мне мой мозг. Он предупреждал меня не принимать его слова. Он может снова пойти со мной по тому же пути. Но мое сердце, эта чертова мышца, играет по своим правилам.

Прозвучал слабый стук. Я открываю глаза в темноте и медленно сажусь в постели, стараясь прислушаться. Он снова пришел, и я следую за звуком к окну. Потираю глаза с маленькой улыбкой, уже играющей на моих губах, когда я замечаю, что его лицо вглядывается в стекло.

Какого черта?

Я поднимаюсь с кровати и подхожу к окну. Оно уже было открыто, но воздух был таким сухим и жарким, что это принесло мне немного облегчения в летнюю жару.

— Что ты делаешь, Картер? — шепчу ему в неверии.

— Стучу в окно, — ответил он и добавил, — как раньше.

Я вздыхаю, притворяясь раздраженной, когда это не так.

— Я не знала, что мы будем вспоминать прошлое в два часа ночи.

— Не думаю, что ты спала.

— Как долго ты был у окна?

—Достаточно, чтобы ты подала судебный запрет против меня.

Я разражаюсь смехом.

— Вау, есть что-то безумно крутое в рок-звезде, стучащемся в мое окно, как жуткий тип.

— Ты можешь сделать любого парня жутким, Лия.

Я закатываю глаза, ухмыляясь.

Он улыбается мне через сетку.

— Открой и впусти меня.

Я беспомощно смотрю на сетку перед нами.

— Как мне снять это? Это не похоже на трейлер.

— Ты должна потянуть на пластиковый кончик в нижней части.

— Может, я просто открою тебе дверь?

— Как насчет того, чтобы исполнить мои фантазии и вытащить это?

Проклиная себя под нос, я снова тру глаза и хватаюсь за пластиковую метку в нижнем углу сетки. Я раздражаюсь, когда пытаюсь ее убрать, но она не сдвигается с места.

— Это не работает, — бормочу, выдыхая и снова дергая. — Она застряла.

Он смотрит, как я натягиваю, а потом резко выдыхает, положив лоб на сетку.

— Это должно было быть романтично и легко. Я хотел подняться в твою комнату и покорить тебя.

Я почувствовала, как моя грудь расширяется от его слов. Я улыбнулась ему, как идиотка, и снова попыталась потянуть сильнее. Сетка внезапно выскакивает, из-за чего я отступила и упала на задницу. Удар боли выстрелил в копчик, и я вскрикнула, упав на бок.

— Черт, — воскликнул он, скинул сетку на пол и залез внутрь. Тут же он опустился на колени рядом со мной, и его руки обняли меня. — Ты в порядке?

Я трясусь у него на руках, и не от боли, а от смеха. Он смотрит на меня, его брови в растерянности, и от его взгляда мне становится еще смешнее. Может, я немного пьяна от водки.

— Это было так неловко, — говорю я, полностью покраснев. Слава богу, в комнате темно, иначе бы он видел, как я покраснела.

Он качает головой, когда подносит руку в мою сторону и кладет ее сверху моей задницы. На секунду ему показалось нормальным тереть меня там, где он знал, что мне больно, и мое дыхание истончалось, пока я наблюдала, как его беспокойство исчезает в ленивой улыбке.

— Хорошо сыграно, — заметил он. — Теперь мы, вероятно, разбудили весь дом.

— Ты должен был просто постучать в дверь, — говорю ему.

— Знаю. Я долбаный идиот, пытающийся быть Казановой. Романтика намного сложнее, чем я думал.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы удержаться от хохота.

— Ты приложил много стараний, особенно для парня, который не должен быть здесь.

— Ты хочешь, чтобы я был здесь, не лги.

Мой смех стихает. Он, возможно, и появился шутя, но я вижу, как его взгляд становится мягче, и он нерешительно улыбается. Едва двигаясь, мы вдыхаем друг друга на короткое время.

— Ты — плохая новость, — бормочу ему.