Лия

Я успокоился, услышав этот вопрос, и сожаление остудило мое возбужденное сознание. Выходит, она меня не узнала и забыла даже подробности нашего знакомства. Все мои необоснованные намерения, которыми я ободрял себя все это время, медленно улетучились, оставляя за собой в душе какой-то вялый осадок. Это — не девушка, сам сатана. На что она мне сдалась, когда есть Нина, готовая ради меня на все? Правда, у Нины нет этих чертовых глаз, которые заставляют закипать твою кровь, ну и что с того?..

— Эй, я кажется спросила, как тебя зовут.

— Пэнушэ Кристиан, честь имею, — ответил я иронично. — И было бы желательно, чтобы вы обращались ко мне по-другому, барышня, я вам не муж.

Она улыбнулась и, пропустив мое замечание, заговорила снова, с вызовом глядя на меня.

— Приходи на следующей неделе, нам привезут товар с базы, и тебе наверняка достанется твоя шляпа, похянэ.

— А если вы не получите, тогда что мне делать, похянэ? — ответил я, вернув непонятное слово, которым она меня одарила.

— Придешь еще через день, похянэ, — ответила она, и ее глаза сверкнули любопытством.

— Я не приду, потому что у меня нет лишнего времени, а вот несколько теплых слов в книгу жалоб я, пожалуй, напишу. И тогда я посмотрю, как ты заулыбаешься, — возмущенно сказал я.

Она запрокинула голову и весело, заразительно засмеялась. Несколько покупателей, суетливо сновавших по торговым рядам, поглядели на нее с любопытством, улыбаясь и пытаясь прочитать по кислому выражению моего лица причину ее радости.

— Смеется тот, кто смеется последним, — бросил я уже на ходу, направляясь к выходу из зала.

Я чувствовал, что она глядит мне вслед, но не обернулся. Этим мне хотелось продемонстрировать ей свое безразличие и антипатию.

Я спустился к Днестру, искупался в мутной, но бодрящей воде, вечером поужинал в ресторане гостиницы, и до самого сна у меня в ушах звучал ее смех. Что ее так развеселило? Может быть, вся соль скрыта в том непонятном слове, которое я, как дурак, повторил? Что бы оно могло значить?

А что, если это — неприличное слово? Нет, она не осмелилась бы сама произнести его во всеуслышанье… Кто знает…»

II

— Кристиан, очнись! — поддел я его, смеясь — ты что, спать хочешь? Чем ты занимался всю ночь?

— А? Что? — Он вздрогнул, с удивлением глядя на меня.

— Я уже три минуты смотрю, как ты сидишь с закрытыми глазами… Что с тобой?

— Ничего… — пробормотал Кристиан, отведя взгляд. — Так… воспоминания…

— Может, расскажешь мне… Мне очень интересно. Думаю, они связаны с этим письмом.

— Ерунда, — кисло отреагировал он, и я понял, что настойчивость ни к чему не приведет. Он мрачно посмотрел на листки в моей руке, затем процедил сквозь зубы: — Давай, читай дальше…

— Именно это я хочу сказать… Я остановился на… тропинки… тропинки… Ага, вот: «С самого начала, когда я поняла, что произошло в моей душе, я несказанно обрадовалась, мне казалось, что весь мир принадлежит мне. Но не знаю кто (может быть, твой голос, дорогой мой господин?), кажется, шепнул мне вдруг, что тот, кто хотел стать Императором, ничтожный человек; ординарный, слабый, как ангел… и тогда я стала сторониться его…»

— Неправда! — неожиданно взорвался Кристиан. — Лжет, лжет, бесстыдница! Она искала встречи со мной, отталкивала и в то же время искала меня… Она дразнила меня, сводила с ума, змеюка, хотела поставить на колени… Феноменальная логика — как ее ни крути, все равно устоит на ногах. Вот я расскажу тебе, как все было на самом деле.

— Я слушаю тебя с огромным вниманием.

Он тяжело откашлялся в кулак, как человек, которому предстоит выполнить необыкновенно важную работу, и начал говорить, пытаясь оставаться спокойным и сдержанным.

— Помнишь дело с баночками? Кажется, я тебе рассказывал…

— Да-да, я помню.

— Ну так вот, именно тогда она принялась ходить вокруг меня кругами — работала в две смены и через каждый день была свободна. Она выследила меня и узнала, где я живу, затем где работаю. Когда я выходил с завода, я знал, что непременно встречу ее на улице. Один раз она даже закрыла мне глаза со спины… Играла. Я ужинал в ресторане, и почти каждый вечер она появлялась там, чтобы только оказаться перед моими глазами… Лисица. Однажды я проводил ее домой. Какая нерасчетливость! Она была со своей подругой, и та, бог знает почему, решила, что я и по ней сохну… Несколько дней я ее не видел, затем она опять объявилась.

Кристиан смотрел мне прямо в глаза. Хотел убедиться, верю я ему или нет.

— Хорошо, — сказал я тоном, свидетельствующим о том, что у меня нет никаких оснований не верить ему, — читать дальше?

— Читай, — разрешил он. Он снова откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза, давая мне понять, что готов меня слушать.