Лик Черной Пальмиры

Вахтенный лениво поглядел на них из рубки и призывно махнул рукой – заходите, мол, трап на месте. Шведа тут, естественно, знали.

Сумки с пивом, звякнув, успокоились под столиком. Загулявшая троица расселась в шезлонгах, не подозревая, насколько неожиданные и важные вещи обсуждались здесь минувшей ночью.

– Ну, – заявил мокрый Гена, – еще по бутылочке?

– Давай! – согласился Швед, икая.

Гидрофойл покачивался на легкой волне. Видимо, покачивание это расходилось по фазе с эволюциями Ефима и удачно компенсировало их, поскольку Ефим очень глубокомысленно заметил, что «штормить отчего-то перестало».

– Ты ж на борту, дурья башка! – снова икнув, вразумил его Швед. – Тут тебе не берег. Потому и не штормит.

Гена не без труда откупорил «Соборное» оболонского завода. Разговоры временно сменились невразумительными причмокиваниями и блаженными короткими высказываниями вроде «Да-а-а-а…» или «Эх-х-х…».

Минут через пять на звуки явился встрепанный Юрий, поглядел на часы, сощурился на солнце и без всяких церемоний помочился за борт.

– Пиво будешь? – панибратски поинтересовался у него Ефим, когда тот после всего приблизился.

– На берегу возьму, – отказался тот. – Вам в походе нужнее. Скажете Завулону, что я отбыл. Эй, на мостике! Спасибо, всего!

Вахтенный вяло помахал рукой, и московский маг сошел с гидрофойла на берег.

Еще минут через десять проснулся капитан, поручкался со всеми, не отказался от пивка, поболтал со Шведом о каких-то мореходных премудростях и пошел узнавать у начальства насчет отбытия.

Вскоре из кают на воздух выбрались и Озхар с Завулоном. Лайк, разумеется, на попытки разбудить его не реагировал – спасибо, что не брыкался обеими ногами одновременно, как иногда бывало.

– Ты мобильник Лайку привез? – спросил Озхар Ефима.

– Ясное дело! – Ефим похлопал себя по пухлой сумочке-набрюшнику, на застежки которой были наложены простенькие, но действенные заклятия. – И основной, и резервный!

– А Юрий уехал? У него самолет утром вроде.

– Четверть часа назад сошел! – заверили Озхара.

– Тогда, – вздохнул тот, – поехали! Командуй, капитан. На Кинбурн, в заливчик, где устричный комбинат был.

– Хорошее место! – со знанием дела одобрил Швед. – Мы там с егерями каждую экологичку уху́ трескаем. Приходим – а там уже костерок, котел, водка…

– Что такое экологичка? – поинтересовался Завулон, выглядящий сейчас как бизнесмен в отпуске, расслабленно и добродушно.

– Экологическая регата, трехэтапная гонка крейсерских яхт. Наш яхт-клуб проводит.

– Николаевский?

– В Николаеве двенадцать яхт-клубов, – пояснил Швед. – Наш – это яхт-клуб Эн-Ка-И, Николаевского кораблестроительного института. Институт, правда, давно переименовали, он теперь Морским техническим университетом зовется, а яхт-клуб так и остался.

– Понятно.

Гидрофойл тем временем отошел от причала и неторопливо тянул к выходному створу. А потом двигатель утробно взрыкнул, судно приподнялось, вставая на крылья, и стремительно понеслось над водой. Позади стлался легкий шлейф из мельчайших брызг.

– Ух ты! – обрадовался Ефим. – Здорово как! Гена, дай еще пива, будь другом.

Озхар подумал, что надо бы разбудить Тамару, пусть тоже посмотрит на это чудо, но в последний момент пожалел и решил, что она еще насмотрится. Пусть отдыхает, судя по всему, будущее ее сложится не очень празднично.

Стюард на скорую руку соорудил салатиков и сообразил закуску к пиву, поэтому не заметили, как оставили по левому борту Южный, потом Коблево, потом Морское, потом Рыбаковку, а там и краешек косы впереди замаячил. Гидрофойл заметно отклонился к югу и некоторое время тянул вдоль головки Кинбурна. На плоском берегу виднелись какие-то малопонятные сооружения и остатки причала.

– Рымбы[3]! – со значением сообщил Швед, неопределенно тыкая пальцем в сторону берега.

Вскоре миновали два островка – Круглый и Долгий.

Южную бровку Долгого обходили далеко от берега – тут явно было мелко, меньше метра.

Все-таки гидрофойл оказался на удивление скоростным судном. Даже пиво допить не успели, а команда уже отшвартовалась у высокой бетонной пристани, имевшей довольно запущенный вид. Над пристанью возносился ржавый гриб наблюдательной вышки. На пустынном берегу виднелся корявый остов водного велосипеда, полупогруженный в песок, и прибитые к берегу сухие водоросли.

«Надо все-таки Тамару разбудить, – решился Озхар. – А то проспит все на свете».

Он не торопясь спустился в каюту, где провел остаток ночи на верхней, похожей на гамак навесной коечке. Рундук под гамаком, выполняющий функции нижней полки, был пуст.

«Ага, – понял Озхар. – Встала уже».

Он вернулся на палубу; Завулон с капитаном гидрофойла как раз копались в груде спиннингов и азартно обсуждали что-то рыбацкое. Озхар к рыбалке всегда был равнодушен, и поэтому в сопутствующих премудростях совершенно не разбирался. Когда вывозили на этом же гидрофойле какое-нибудь начальство, за исход рыбалки можно было всегда оставаться спокойным: участие в ней такого загонщика, как Гена-дельфин, успех гарантировало на все двести процентов.

Тамары на палубе не было.