Лик Победы

– Эта женщина… Она была помощницей Зои Гастаки.

– Может, и была, – глаза Рокэ не отрывались от рыжих лепестков, – но на вас напала крыса. Загнанная в угол крыса. Ваше счастье, что человеческие зубы не ахти какое оружие, а как пользоваться руками, она забыла.

– Крыса, – повторил Луиджи, – почему?..

Алва промолчал. Сзади быстро стучали молотки, обычных смешков и разговоров не было – мастерам не терпелось покончить с работой и уйти.

– Монсеньор… Монсеньор, я уже их видел.

Луиджи вздрогнул и уставился на заговорившего Герарда, словно на какое-то чудо.

– Кого «их»? – переспросил Рокэ, не поднимая головы.

– Которые думают, что они крысы…

– И где? – в голосе маршала вновь звучала всегдашняя ирония, но Луиджи не очень-то верил в спокойствие талигойца.

– В Кошоне, – очень тихо произнес адъютант. – Это были слуги… Наши слуги… Мы вернулись из Олларии, ворота закрыты, стучали, никто не подходил… Пришлось лезть через забор. Отец исчез, слуги сошли с ума.

– Все как здесь? – Алва говорил так, словно спятившие и исчезнувшие люди были для него делом обычным.

– Нет, – покачал головой Герард. – У отца спальня выстыла, как после зимы… Ну, как если бы в доме никто не жил. И в конюшне один денник выгнил совсем… И второй раз тоже…

– Значит, был и второй раз? – Рокэ оторвался от бархатцев. – Такие занимательные истории, Герард, нельзя держать при себе.

– Простите, Монсеньор. Я не думал, что это может быть важно.

– Важным может быть все. Как и неважным. Так что случилось во второй раз?

– Отец вернулся. Мертвый. И увел Циллу… Это моя младшая сестра… То есть была сестра… Она ушла через окно, а спальня сгнила. Тогда мы и уехали в Олларию, к бабушке… Но и там тоже…

– Он пришел снова?

– Да, – Герард стал еще бледнее, – в Октавианскую ночь… Я с братом… Мама велела нам уходить по крышам, а он там стоял… Хотел нас забрать. Говорил, иначе нас сожгут…

– А вы, значит, не ушли?

– Нет… Мы его прогнали. Нас Дениза научила, наша с Селиной кормилица. – Юноша осекся, глядя на своего Монсеньора, тот молчал. Герард немного поколебался и добавил: – Дениза говорит, выходцы не заходят, пока их не позовут. И еще они старого заговора боятся.

– Четверного? – переспросил Рокэ. – «Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их ни было…»

– Да, – кивнул Герард.

– Больше капитан Арамона вас не трогал?

Парень покачал головой:

– Простите, Монсеньор…

– Никогда не проси прощения, если не виноват, это неразумно, – небрежно посоветовал герцог, но его мысли явно были где-то далеко.

– Я постараюсь.

– Надеюсь. Покаяния – удел ничтожеств. А теперь отправляйся к Скварца. Пусть Валме проводит госпожу в дом ее родителей и возвращается в палаццо Сирен. И не забудь объяснить, что делать, когда приходят выходцы.

– Слушаюсь, Монсеньор.

Герард убежал, Алва, по своему обыкновению, провел руками по глазам. Подошел стражник и бестолково затоптался на месте, явно не решаясь тревожить столь важных особ.

– Готово? – ровным голосом осведомился Рокэ.

– Так точно.

– Что ты об этом думаешь?

Стражник выпучил глаза – пытался понять, шутит чужак или и впрямь спрашивает.

– Я, кажется, задал вопрос.

– Сглазили, – выпалил вояка, – как есть сглазили…

– Логично, – кивнул маршал, бросая бедняге золотой. – Ладно, иди. Такое дело надо запить. Только не благодари, ненавижу…

Стражник пулей бросился назад.

Рокэ Алва замолчал, прикрыв глаза и подставив лицо заходящему солнцу. Если бы не талигоец, капитана Джильди теперь бы тоже искали и не могли найти. Алва знает больше, чем говорит, много больше.

– Монсеньор, – Луиджи почувствовал, что голос его дрогнул, – что это было? Что с Муцио, с этой коровой? Где они?

– Насчет Муцио я своего мнения не изменил, – талигоец пожал плечами и вновь занялся цветком. – Где Зоя Гастаки – не знаю.

– Знаете!

– Нет, – отрезал Алва.

– Разрубленный Змей!

– И он тоже. – Алва отбросил измятые бархатцы, блеснули синие молнии. И почему только Леворукого рисуют зеленоглазым?! – Я не демон и не святой, капитан Джильди! От того, что я расколотил «дельфинов» и прочел с полсотни старых летописей, я не перестал быть человеком, а человек не в состоянии знать все. То, что очевидно мне, должно быть очевидно и вам, а мне очевидно, что есть вещи, которых нам не уразуметь. Похоже, мы угодили в сказку, причем препаршивую. Вам с вашими кошмарами, Луиджи, я бы посоветовал ночевать на галере. Живая вода – хорошая защита. Лучше только огонь, по крайней мере так считалось в древности. Будем надеяться, это правда.

Только надеяться?! А если оборотней не остановят ни огонь, ни вода? Уж лучше камень на шею и в воду, чем вообразить себя крысой или позволить себя утащить.

– А если это не так? – Закатные твари, что за чушь он несет, сколько ему лет, двадцать восемь или пять?! – Если это не те… не то, что приходило к Герарду?

– Поживем – увидим, – лицо герцога ничего не выражало. – Но я склонен верить нашим предкам. Они боялись закатных тварей, но при этом умели от них защищаться. Мы потеряли страх, а с ним вместе и оружие. Что ж, придется ковать его заново. Как – не знаю! Нужно ловить по деревням сумасшедших старух, копаться в старых сказках.