Лик Победы

– Согласен, – Агиррэ был на удивление краток.

– Люди Чести умирают, но не сдаются! – разумеется, это Сэц-Ариж.

– Долой чужаков! Эпинэ – наш дом!

– Свобода или смерть!

– Смерть, но «навозникам»!

– Ха-ха-ха… Хорошо сказано!

– Мы победим!

То же, что и семь лет назад. Сражаться, сражаться, сражаться… «Люди Чести умирают, но не сдаются…» Какая глупость! Пока одни умирали в Ренквахе, другие удирали без оглядки или сидели по своим норам и ждали, что получится.

Те же Придды и Ариго к Ренквахе не явились. «Спруты» не получили известия, «леопарды» спрятались за сестру, дескать, Катарина – заложница, они не могут рисковать ее жизнью. Может, они и правы – это дед с ходу пожертвовал семьей, дед и Эгмонт. Другое дело, что женщинам и детям Алва с Дораком мстить не стали, но сейчас один в Урготе, а другой – в могиле.

– Нужно драться! – Александр Горуа стукнул по столу кулаком.

– Эпинэ будет свободной! – Жорж Гайяр заменял разбитого ударом отца. В девятнадцать лет все готовы пробить лбом стену.

– Все зависит от тактики, которую изберут Оллары. В открытом бою нам не победить. – Барон Гаржиак был чуть ли не единственным, кто, набив шишек с Повелителем Скал, взялся за старое с Повелителем Молний. – Предлагаю выдвинуть наблюдательные посты за Кольцо Эрнани, в Валмон и Дорак. В случае появления королевских войск, не принимая боя, отступать в Мон-Нуар.

– И что там делать? – сверкнул глазами Сэц-Ариж. – Глодать камни?!

– Нет, – завопил Гайяр, – лучше умереть в сражении, чем…

– У нас нет другого выхода, – перебил расходившихся юнцов Гаржиак, – Эпинэ не годится для войны, здесь все распахано, на каждом шагу – деревни. А рощи… В них разве что кролик спрячется – насквозь просвечивают. Если мы не уйдем, нас разобьют, а от провинции оставят одни головешки.

– Мы не сбежим! – сжал кулаки Горуа. – Пусть мы умрем, но с честью!

– Олларам плевать, с честью ты умрешь или без, – безжалостно бросил Гаржиак. – Главное, что умрешь и не будешь им мешать. Королевская армия пройдет от Кольца Эрнани до Дорака, а освободившиеся угодья кому-нибудь да пожалуют.

– Мы не оставим северянам ни единого целого дома, – вскочил Никола Карваль, – они не получат ничего, кроме пепла и пуль!

– Королевские солдаты тоже умеют жечь и вешать, – Гаржиак не собирался сдаваться.

– И хорошо, – граф Агиррэ был спокоен. – Народ Эпинэ поймет, кто его враг, а крестьянки все равно рожают каждый год.

– Я согласен со своим соседом, – подал голос молчавший до этого Флоримон Шуэз. – Крестьяне и ремесленники трусливы и не имеют военного опыта. Печально, но им важней судьба своей деревни или лавки, чем судьба Эпинэ.

– Свобода превыше всего, – отчеканил Пуэн. – Я согласен с капитаном Карвалем. Олларовские ублюдки не получат ничего, кроме головешек и пуль. Эпинэ будет свободной!

– Сейчас крестьянам все равно, – негромко возразил Гаржиак. – Если их дома будут жечь королевские драгуны, они возненавидят Олларов, а если мы – нас.

– Это слова труса! – глаза Карваля налились кровью.

– Вы что-то сказали, молодой человек? – Гаржиак был само спокойствие.

– Он ничего не сказал, – с нажимом произнес Робер, и спор увял. Все смотрели на Повелителя Молний. Если он заговорит о безнадежности их затеи, его не станут слушать, если согласится вести героев и мстителей в Закат, заорут «виват».

Робер поднялся:

– Правильно ли я понял, что большинство намерено сражаться?

Восторженные вопли заглушили несколько вздохов. Иноходец повернулся к Гаржиаку:

– Барон, вы высказали очень ценную мысль о наблюдении за Кольцом Эрнани. Не возьметесь ли вы воплотить ее в жизнь?

– Разумеется, – ветеран спокойно поправил перевязь. – Я не имею обыкновения перекладывать ношу на чужие плечи.

– Что ж, значит, о приближении королевских войск мы узнаем заблаговременно, тогда и будем решать. Я понимаю ваши чувства, господа, но нам остается только ждать и крепить оборону. Первый ход делаем не мы, но мы должны быть готовы к ответу.

4

Насколько было бы легче, если б в комнате лежал покойник. Покойник – это понятно: он уже умер, его следует проводить хоть в Закат, хоть в Рассветные Сады и жить дальше. Любая беда, если она уже случилась, лучше неопределенности – кто-кто, а Луиза Арамона испытала это на собственной шкуре. Сейчас лично ей ничего не грозило, но капитанша, как последняя дура, тряслась за компанию с бабами, которых терпеть не могла. И еще она боялась, что Манрик ее выдаст, хотя как он может ее «выдать», ни кошки не зная?! И все равно, если кансилльер даст понять, что госпожа Арамона на него шпионит, Айрис сорвется с цепи, хотя она и так сорвется.