Лика. Повелительница демонов (СИ)

Граф Стим слегка склонил голову, чтобы взглянуть архиепископу в лицо, и его густые черные кудри коснулись руки жены. Лика отшатнулась. Но в этот момент она заметила, что на нем нет парика, что эти великолепные волосы — его собственные.

— Хотел бы я знать, — проговорил граф, — откуда он их достает? Ребенком я из любопытства убил немало жаб и мне ни разу не удалось обнаружить в их головах пресловутый жабий камень, который, как утверждают, именно там и должен находиться. Что же касается рога нарвала, то скажу вам: я объездил весь мир, и у меня сложилось непоколебимое убеждение, что нарвал — животное мифологическое, вымышленное, короче, в природе не существующее.

— О подобных вещах, граф, нельзя судить с уверенностью. Надо оставить место тайне и не утверждать, будто знаешь все.

— А вот для меня является тайной, — медленно проговорил граф, — как это человек вашего ума может серьезно верить в подобные… выдумки…

«Боже, — подумала Лика, — как дерзко он разговаривает с таким высокопоставленным духовным лицом».

Она смотрела на мужчин, взгляды которых скрестились. Первым обратил внимание на ее тревогу муж. Он улыбнулся ей, и эта улыбка причудливо сморщила его лицо, но зато открыла белоснежные зубы.

— Простите нас, сударыня, что мы затеяли этот спор в вашем присутствии. Его преосвященство и я — заклятые враги!

— Я никого не считаю своим врагом! — с возмущением воскликнул архиепископ. — Вы забываете, что у служителя бога сердце должно быть преисполнено милосердия! И если вы ненавидите меня, то у меня нет к вам ненависти. Но я пекусь о вас, как пастырь о заблудшей овце. И если вы не внемлете моим словам, я сумею выполоть с поля сорную траву.

— О! — воскликнул граф с каким-то зловещим смехом. — Вот достойный наследник кюре Симона Монфора, который сжигал на кострах альбигойцев и испепелил утонченную цивилизацию Аквитании! До сих пор еще, четыре века спустя, мир оплакивает уничтоженные сокровища и содрогается от ужаса, когда слышит рассказы о его зверствах. Я потомок самой древней ветви графов Милославских, в моих жилах течет кровь славов и руссов, и я вздрагиваю, когда встречаюсь взглядом с вашими голубыми глазами северянина. Вы — наследник грубых варваров, которые насаждали у нас сектантство и нетерпимость, вот что я читаю в ваших глазах!

— Моя семья — одна из древнейших в Лангедоке! — прогремел архиепископ, привстав со стула. Он произнес это с таким акцентом, что Лика едва поняла его — Вы же сами отлично знаете, дерзкое чудовище, что половина этой области принадлежит мне по наследству. Испокон веков половина земель является нашими родовыми владениями.

— Только четыре века! Всего каких-то четыре века, монсеньор! — выкрикнул Жорж Стим, тоже поднимаясь. — Вы прибыли сюда на подлодках врага! Вы — захватчик! И вообще, что вы делаете за моим столом?

Лика в страхе ждала, что сейчас начнется потасовка, но при последних словах графа Милославского раздался дружный смех гостей. Архиепископ тоже улыбнулся, хотя довольно натянуто. Однако когда Жорж, чуть раскачиваясь, подошел к нему и, склонившись перед ним, принес свои извинения, тот охотно протянул ему для поцелуя свой пастырский перстень.

Лика была настолько сбита с толку, что не могла разделить общего веселья. Архиепископ и граф бросили в лицо друг другу отнюдь не пустячные обвинения, но ведь у южан смех нередко бывает всего лишь шумной прелюдией кровавой трагедии. Так Лика сразу окунулась в ту страстную, накаленную атмосферу, знакомую ей с детства по рассказам кормилицы Фантины. Что ж, благодаря кормилице она не будет чувствовать себя здесь чужой.

— Сударыня, вам не мешает табачный дым? — неожиданно спросил граф, нагнувшись к ней и стараясь поймать ее взгляд.

Она покачала головой. Нет, не мешает. Но тонкий аромат табака лишь усиливал ее грусть, пробуждая воспоминания о старом Гиме, сидящем у плиты со своей табакеркой, о просторной кухне замка Монтелу. Теперь и старый Гим, и кормилица, и все, что составляло жизнь Лики, отошло в далекое прошлое.

Из кустов послышались звуки скрипок. Лика до смерти устала, но она с готовностью поднялась, когда маркиз Андижос пригласил ее. Танцевали в большом дворе, выложенном каменными плитами, около фонтана, из которого били освежающие струи. В лицее для благородных девиц Лику научили множеству модных па, и она не испытывала смущения среди всех этих весьма светских сеньоров и дам, большинство которых подолгу жили в Астрограде. Она впервые танцевала на настоящем балу и только начала входить во вкус, как вдруг поднялась какая-то суматоха. Гости толпой, тесня танцующих, бросились к столам. Любители потанцевать запротестовали было, но кто-то крикнул:

— Он будет петь!

Со всех сторон послышались возгласы:

— Знаменитый блогер! Золотой голос империи! Антон!

Друзья! Не забывайте подписываться. Ваша поддержка для меня очень важна!

Глава 14

В эту минуту чья-то рука осторожно легла на обнаженное плечо Лики.