Лихие. Авторитет

— Долго ты бегать будешь, сука косоглазая? — упрямо сопел Фриц, который бросился вперед, чтобы облапить Китайца. Он имел представление и о борьбе, и в нижнем партере у Димана не было ни единого шанса. Двадцать кило разницы — это двадцать кило разницы.

Фриц серьезно ошибся. Все же ему было прилично за тридцать, и в последние годы бухал он гораздо чаще, чем тренировался. Он потерял форму и реакцию. А вот Димон — нет. Он ушел в сторону и коротким ударом под колено опрокинул Фрица на спину, после чего носком ботинка пробил в висок соперника, а потом впечатал каблук прямо в его переносицу. Хрустнула кость, ноги боксера несколько раз дернулись в конвульсии, и он затих.

— Пацаны, все претензии сняты, — сказал Китаец псковским, которые стояли белее мела. — Этот фраер наказан. Старшим передайте, что если у них есть еще темы для беседы, они знают, где нас искать.

* * *

Предметный разговор с Гиршем о Сургутской нефтяной компании состоялся в День советской армии. 23-го февраля Аарон приехал в казино в сопровождении правой руки рыжего приватизатора — Антона Гоха. И тот мне дал весь расклад по СНК.

— Богунов, нынешний директор компании, уже составил свою заявку, — начал мне за картами открывать тайны Госкомимущества Антон. — Конкурс состоится первого апреля.

— В день дурака? — пошутил я, доставая коробку кубинских сигар Монтекристо. Гох ничтоже сумняшеся запустил в нее руки и вытащил сразу пять штук. Одну отложил курить, четыре других спрятал в портфель. Тут-то я и понял все про нынешних прихватизаторов. Как бы и раньше особенных иллюзий не было, но теперь все стало совсем очевидно. Посмотрел на Гирша. Тот лишь пожал плечами, словно извиняясь за поведение этого человека, и произнес. — Олл ин.

Аарон подвинул все свои фишки вперед. Пошел ва-банк.

Я пасанул, Гох тоже.

— В Сургуте дураков нет, в Москве подмазаны все, — Антон начал раскуривать сигару. — Министр топлива и энергетики, его замы. Но их можно перекупить.

— С ними решим, — отмахнулся я. — Ваша цена какая?

Гох и Ко хотели полмиллиона долларов сразу, в портфельчике. И пять процентов акций будущей компании на оффшоры начальства. Еще пять хотел себе Гирш. Итого десять. За это в слепом аукционе прихватизаторы обещали вскрыть конверты так, чтобы наша ставка в любом случае победила. Делалось это просто. Готовится сразу несколько оферт, с разной ценой. После того, как становится понятна стоимость, которую предложил Богунов с директорами — кладется тот наш конверт, в котором цена чуть выше. Минимальная стоимость, которую объявили в конкурсе — 300 миллиардов рублей. Шаг — триста миллионов.

— У меня таких денег нет! — развел руками я. — Сто ярдов, может быть, соберу. Если банк прокредитуется в ЦБ.

— Можно сделать тоньше, — подмигнул Гирш. — Министерство финансов разместит в вашем Едре большой депозит года этак на три. Например, на 400 миллиардов. Банк получит ликвидность и сможет прокредитовать сделку.

— Но там, в Минфине, людей тоже надо будет…хм… замотивировать, — Антон начал раздавать карты. — Самое узкое место — это не Москва.

— Да, Сургут, — кивнул я.

— Богунов сразу как проиграет, подаст в суд и опротестует итоги конкурса.

— С этим проблем не вижу, — пожал я плечами. — Как только мы побеждаем, в тот же день меняем юрадрес компании на Лобню. Апробированный вариант, кстати. И там он будет судиться до морковкиного заговенья. Меня больше беспокоит, как зайти в офис и перехватить управление. У Богунова весь город с руки кормится.

— Мы предоставляем полный спектр услуг, — засмеялся Аарон. — Смена начальника местного УВД — двадцать тысяч долларов. Прокурор еще десятка. Но штурмовать офис придется самим, без этого никуда. Но я так понимаю, у вас есть подготовленные кадры, способные это осуществить, так?

Я промолчал, делая загадочный вид.

— Как там поживает Исток? — подмигнул мне Гох, докупая карты в комбинацию.

— С ним все отлично. Спасибо, что интересуешься, — мне сильно захотелось дать в морду Антошке. — Если мы принципиально договорились, я пошлю своих людей в Сургут готовить операцию.

Глава 4

Зал местного ДК «Строитель» был полон народу. Сама ситуация выглядела немного комично. С одной стороны, заштатный Дом культуры с креслами, половина из которых была порезана благодарными школьниками, которых приводили сюда под конвоем, чтобы приобщить к прекрасному. А с другой — аукцион по продаже нефтяной компании мирового уровня. А это, вам, на минуточку, не жук в пудру пукнул. Это глобального масштаба событие. Тем не менее, более приличного места все равно не нашлось, да особо и не искалось. Молодые реформаторы, заряженные жадностью и новыми хозяевами, спешили распилить и уничтожить наследие коммунизма, не забыв попутно самих себя. Они искренне считали, что заслужили это.