Лихие. Авторитет

— По совокупности. Готовьте дырку в пиджаке. Медаль «Защитнику свободной России».

Я поперхнулся водкой, которую аккуратно цедил из рюмки — напиваться на фуршете не входило в мои планы.

— Я защитник свободной России? А что, есть такая медаль?

— Мы все тут защитники, — обвел руками генерал зал. — Поздравляю!

— Э… спасибо, конечно. Это высокая честь.

К микрофону, с рюмкой в руке, вышел, покачиваясь, Борис Николаевич. Квартет прекратил играть, воцарилась тишина.

— Дорогие р-россияне! Друзья мои! В эти октябрьские дни наша молодая российская демократия прошла через… хм… тяжелейшее испытание. Группа заговорщиков, окопавшихся в Белом доме, попыталась повернуть страну назад, в прошлое. Они хотели вернуть времена очередей, пустых прилавков, железного занавеса. Они мечтали снова командовать и приказывать. Но российский народ сказал им решительное «Нет!»

Ельцин мощно рубанул воздух беспалой рукой.

Раздались первые аплодисменты, которые перешли в овацию. Ну, допустим, «нет» сказали вовсе не россияне, а сотрудники отряда «Витязь». Но кого интересует мое мнение? Дождавшись окончания, Ельцин напористо продолжил:

— Благодарю солдат и офицеров, которые выполнили свой долг перед Россией. Они не дрогнули, когда пришлось принимать тяжёлое решение. Они защитили конституционный строй и свободу, за которую мы все боролись в августе 91-го. Отдельное спасибо москвичам. В трудную минуту вы поддержали законную власть. Не поддались на провокации. Не пошли за теми, кто звал к гражданской войне.

Тут Ельцин отсалютовал рюмкой улыбающемуся Лужкову.

— Хочу заверить, никакого возврата к прошлому не будет. Мы будем твёрдо идти по пути реформ. Строить новую, свободную Россию. Ура!

Квартет заиграл гимн России, а я тихонько, мелкими шажками, свалил в сторону Лены, рядом с которой стоял пожилой очкарик в потертом костюме. Он был без галстука, зато из кармана по-пижонски торчал белый платок.

— Сергей, познакомься! — Лена дождалась, когда закончится гимн и отзвучат новые аплодисменты. — Это Баграт Шалвович. Поэт и бард.

— Песня про удачу — это ваша? — удивился я знакомству.

— Моя! — Баграт покосился в декольте Лены.

— Я уже взяла автограф! — похвасталась девушка.

— А тут что делаете?

— Баграт Шалвович, — Лена чуть ли не прыгала от восторга, — подписал письмо деятелей культуры. «Раздавите гадину». Представляешь, Сергей?

— Что за письмо? — поднял я бровь. — Я, видимо, что-то пропустил.

— Я все узнала. Про то, что фашисты в Белом доме взялись за оружие и их нужно уничтожить. В «Известиях» опубликовали. Баграт Шалвович, я все правильно поняла?

Тот неопределенно покивал и грустно посмотрел, как я приобнял девушку за талию.

— А вы чем занимаетесь? — спросил он у меня. — Кажется, я вас видел по телевизору.

— Всем подряд, — не стал углубляться я. — Нефтью, золотом…

— Сергей распродает Родину, — засмеялась Лена. Я тайком больно ущипнул девушку за бок.

— Ай!

Лена на меня уставилась в возмущении.

— Мы одних налогов за прошлый квартал заплатили сорок миллионов! — со значением посмотрел я на нее.

Хотел было сказать «Фильтруй базар, метелка», но перед моим внутренним взором появилась Серафима Леонардовна. Она грозила мне пальчиком, а на ее интеллигентном лице застыла глубокая укоризна и порицание. К великому моему сожалению, если женщина красивая, то совершенно необязательно, что она при этом еще и умная. И вообще, Лену номер два привели сюда для того, чтобы она своим ртом улыбалась, а не для того, чтобы она издавала с его помощью какие-то невразумительные звуки. И уж точно она не должна брать визитки у посторонних мужиков и прятать к себе в сумочку, думая, что я этого не вижу.

Вечер набирал обороты, а я тоскливо смотрел по сторонам, не понимая, как бы мне выбраться отсюда по-тихому. Пьяные рожи, теряющие остатки респектабельности, кружили вокруг меня хороводом. ОНИ победили! ОНИ! Не кто-то другой! А поэтому им можно теперь все. И мне можно все. Можно на красный свет перекрестки проезжать, можно за буйки заплывать и даже старушек на «зебре» давить. Недолгий период демократии закончился прямо сейчас, на моих глазах. Теперь начнется имитации ее же, чтобы народ лишний раз не напрягался. Демократия вместо денег — это ведь хороший обмен, честный. Народу — демократия, а деньги — вот этим господам, одним из которых я стал. И ведь здесь почти все знают, кто я, и как зарабатываю на жизнь. Но ни на одной харе даже тени брезгливости нет. Напротив, они масляно мне улыбаются, жмут руку потной ладошкой и уверяют в вечной дружбе. Они все мечтают оказаться на моем месте. Еще бы, мне же сам Дед благоволит. Я ведь его любимый шут на текущий момент. Дедом его называют, разумеется, только в ближнем кругу…

— Я украду Сергея Дмитриевича? — один из тех, кто вился вокруг тезки маршала, культурно, но твердо взял меня за локоть и в очередной раз оттащил от спутницы. Прямо сегодня день «воров». То Березовский был, то теперь этот…