Лихо. Медь и мёд

С Амори они распрощались у церкви, а Бриан вызвался проводить их до постоялого двора. Возвращались тихими улочками: где-то фонари освещали мостовую, а где-то было темно и узко, но, на удивление, Ольжана не переживала. Словно всё страшное осталось позади, а чудовище… ну, что чудовище? Сегодня Ольжана ночует за городскими стенами и вскоре снова окажется за порогом.

Ночь была по-весеннему тёплой. Балконы оплетали цветы – лиловые и красные; они пахли так сладко, что Ольжана не могла надышаться. В переулке несколько юношей, смеясь, пели под окнами.

– О, – протянул Бриан одобрительно. – Вот как нужно п’роводить вече’ра.

Ольжана хохотнула, посмотрела на него в полутьме – эту улочку освещало только звёздное небо.

– Гляжу я на вас и думаю…

– Это п’риятно.

– …как же вас занесло в монахи?

– А. – Бриан махнул рукой. У него был широкий шаг, и ему то и дело приходилось замедляться, чтобы Лале от него не отставал. – Скучная исто’рия. Мой отец – доб’ропо’рядочный го’рожанин, а я у него – седьмой сын, и податься мне было некуда. Ни земель, ни наследства. Монахом быть лучше, чем п’ростым ’рабочим, – а отцу ’радостно, что его сын с детства служит Дланям.

Они с Брианом поговорили ещё немного – Лале по большей части молчал и вежливо улыбался. На постоялом дворе Ольжана засобиралась к себе в комнату – надо дать башильерам побеседовать наедине; пусть Лале хоть до утра болтает, главное, чтобы завтра у него были силы править кибиткой.

– До свидания, – сказала она Бриану. – Приятно было познакомиться.

– И мне, сеньо’ра! – Его глаза лучились. – ‘Рад, что вы с ним. – Легонько пихнул Лале плечом.

Тот вздохнул.

– Доброй ночи. – Ольжана махнула рукой.

Заперев дверь комнаты, она скинула обувь и, не раздеваясь, распласталась на застеленной кровати.

«Всё хорошо, – говорила она себе. – Однажды всё будет хорошо».

И она больше никого не будет бояться.

Глава VII. Госпожа Кажимера

Пёрышко плавно опустилось на траву, прыснуло золотыми искрами – и исчезло.

– Ну? – Чарна стояла у берёзы, скрестив руки. – Что дальше?

Юрген выпрямился. Шагнул, раздвинул тяжёлые ветви – и увидел терем, разбитый вниз по склону, на лесной поляне.

– Вот. – Он повёл подбородком. – Пришли.

Терем госпожи Кажимеры – двухъярусный, обнесённый невысоким забором – был меньше дома Йовара, но Юрген помнил: главные хоромы Звенящего двора – не здесь, а в Стоегосте. Терем напоминал хорошенький пряничный домик – с изразцами, узорными ставнями и вихрами древесного кружева на крыше. В его цветах – коричневом, жёлтом, медовом – играли крапинки солнечного света.

Вместо конька на крыше сидела фигурно вырезанная птицедева. Юрген разглядел её расправленные крылья, согнутые перистые ножки и венец на девичьей голове – неудивительно, что загородный особняк госпожи Кажимеры называли Птичьим теремом.

– Не нравится мне всё это, – сказала Чарна, выглядывая из-за его спины.

Юрген удивился бы, если бы Чарне понравилось. Он поправил лямку наплечного мешка и предложил миролюбиво:

– Ты можешь остаться тут. Тебе незачем идти со мной, я справлюсь.

Чарна скривилась.

– Нет уж.

Они стали спускаться по холму. Чарна на ходу открепила от пояса мешочек, который дал Йовар, и принялась растирать между пальцами комок чернолесской земли.

– Зачем ты это делаешь? – удивился Юрген. – Нам нельзя тут колдовать.

– Слушай, Юрген. – Её глаза сверкнули. – Я тебя, конечно, уважаю, но не согласна с тем, что ты делаешь. Всякое может случиться. И я хочу быть готова.

Юрген остановился.

– Та-ак, – протянул он с пониманием. – Мы не будем тут колдовать. Что бы ни случилось.

Чарна насупилась и резко развернулась к нему.

– С чего бы? – возмутилась она. – Если потребуется, мы будем защищаться.

Юрген тяжело вздохнул. «Не злись на неё, – сказал он сам себе. – И так в последние дни слишком сердитый». Хорошо, если бы они поговорили прежде, чем вышли на открытое пространство. Так было бы спокойнее, но Юрген решил не возвращаться. Чего время тянуть? Да и со склона открывался хороший вид на Птичий терем. Юрген подбрёл к ближайшему поваленному дереву, сбросил с себя мешок.

– Нам нужно поговорить. – Он похлопал по коре. – Присаживайся.

Чарна глянула неодобрительно.

– Не хочу.

– Как знаешь. – Юрген устроился на дереве сам. – Чарна, почему мы идём к Кажимере?

Чарна пнула веточку.

– Потому что ты так сказал.

– Нет, – ответил Юрген спокойно. – Потому что наш двор находится на пороге большой беды.

В кучерявых кронах щебетали птицы. Воздух был по-домашнему приятен – чистый, весенне-лесной.

– И наша задача, – Юрген повёл рукой, – не усугублять. Понимаешь?

Чарна потрясла головой.

– Кажимера нам не помощница.

– Да, но плохой итог хуже, чем никакой. Мы не будем здесь колдовать. Помнишь, как Йовар разозлился?..

– А если вдруг…

– А если вдруг, – Юрген посмотрел серьёзно, – то мы всё равно не сможем ей помешать. Она великая колдунья, Чарна. И мы с тобой ей на один укус.

Чарна смотрела исподлобья. Длинные пряди закрывали ей лицо.

– Поэтому я и предлагаю тебе остаться, – добавил Юрген мягко. – Так даже будет лучше. Сможешь послать Хранко ворона, если что.