Лихо. Медь и мёд

– Если что, – сухо передразнила она.

– …Но я не думаю, что случится что-то плохое. Кажимера чтит мир, который поддерживают законы Драга Ложи.

– Она может убить тебя, чтобы подорвать Йовара. – Чарна обняла себя за плечи. – Она уже вызвала его на суд в Тержвице, вдруг пойдёт дальше? Йовар всегда говорил, что она жестокая сука.

– Давай без острых выражений, хорошо? – Юрген скривился. – Если мы пойдём вместе, я хочу, чтобы всё было спокойно. Без злобы с нашей стороны.

– Ладно. – Она заправила волосы за уши. – Я иду с тобой.

За те семь лет, что Юрген провёл рядом с Чарной, он уяснил: та могла быть или равнодушно-спокойной, или недовольной. Сейчас она выглядела колючей. Неласковая, взъерошенная – волосы Чарна не заплетала, поэтому в тяжёлых чёрных прядях то и дело терялись хвоинки и мелкие веточки. Одета была как парень, в тёмную рубаху и штаны, подвязанные широким плетёным поясом.

– Чего ты на меня глазеешь?

– Извини. – Юрген пожал плечами. – Я без задней мысли.

Взгляд у Чарны был острый, недобрый. Наверное, достался от её бабки, нелюдимой знахарки: когда Чарна смотрела, всегда казалось, что она тебя не жалует. Дома Чарна никогда с ним не ссорилась – они вообще мало общались, – однако Юрген думал, что она к нему благодушна. В путешествии же всё стало совсем непонятным – за один день Чарна успевала побыть и спокойно-заботливой, и такой ершистой, что не подходи.

Ну ладно, решил Юрген. Он ведь тоже сам не свой с тех пор, как ученицы Кажимеры заявились в Чернолесье.

– У тебя остались вопросы? – спросил Юрген. – Я… хм, хочу быть уверенным, что ты не начнёшь дерзить Кажимере.

Чарна выплюнула:

– Не начну.

Юрген поднял наплечный мешок.

– Тогда идём?

– Да. – Нахохлившись, Чарна распутывала волосы и стряхивала лесной сор.

Юрген кивнул в сторону терема.

– К ней лучше на «вы». Она всё-таки иофатка.

– А её ученицам, – уточнила Чарна, – пяточки целовать или пока не стоит?

– Ох, Тайные Люди. – Юрген закинул мешок за спину и зашагал вниз по холму. – Будь спокойнее.

Вблизи терем выглядел ещё пряничнее и солнечнее, чем издали. Не успели Юрген с Чарной подойти, как на воротах зашевелился медный узор. Скрученные цветочные стебли стали разворачиваться, птицы замахали крыльями, и вокруг них затрепетали лепестки. Наконец узор расползся в стороны и ворота раскрылись; Юрген заглянул внутрь.

– Можно? – спросил он громко, но не получил ответа.

Перед крыльцом был разбит сад. Он цвёл так буйно и ярко, словно сейчас был не конец весны, а разгар лета. Чарна наморщила нос и запустила руки в карманы.

– Советую тебе ничего тут не трогать.

Юрген сдержанно поблагодарил за совет. Поднялся на крыльцо, постучал в дверь.

Тишина.

– Госпожа Кажимера? – Юрген огляделся. – Мы можем войти?

– Ну, видать, можем, – пробурчала Чарна. – Что спрашиваешь? Ворота же открыли.

Юрген толкнул дверь – оказалось, не заперто.

Пройдя через сени, они попали в светлицу, залитую солнцем. Посередине, будто нарочно выдвинутый, стоял длинный стол, устланный лазурной скатертью. На нём были блюда с фруктами и пирогами, а из наклонённого кувшина сама по себе в чарку текла вода.

Юрген замер в непонимании. Это казалось таким удивительным – и чарки, и блюда, и кружевные салфетки под тарелками, и бережно отстроченные концы скатерти, свешивающейся с краёв… Для чего это здесь? Усыпить бдительность?

Ш-ширк! Юрген уловил непонятный шум. Сбросил с себя мешок, шагнул к Чарне.

Дверь из светлицы дрогнула, как на ветру, и распахнулась. В комнату влетела крупная птица. Юрген не успел рассмотреть, какая именно, но различил её мощный клюв и гнутые когти. Пока птица переворачивалась в воздухе, Юрген поймал руку Чарны, завёл за себя; потом уже разглядел – это была орлица.

Ударившись об пол, Уршула выпрямилась и оправила ворот рубахи – белой с жёлтой каймой; юбка у неё была до щиколоток, коричневая. Жёлтый, бронзово-коричневый, медовый – неудивительно, что здесь всюду встречались негласные цвета Звенящего двора. Уршула выглядела так же, какой Юрген запомнил ей в Чернолесье: острые желтоватые глаза, крупный нос на худом лице, длинная золотая коса.

– Добро пожаловать. – Она усмехнулась.

– Спасибо, – ответил Юрген вежливо. Он выпустил руку Чарны. – Красиво у вас тут.

Он решил, что будет предельно обходительным – даже если придётся выглядеть восхищённой деревенщиной, угодившей в господский дом.

– Ну, черепов не держим. – Уршула подбоченилась, указала на стол. – Угощайтесь. Это для вас.

Её взгляд был насмешливым. В голосе читалось: «В отличие от твоего учителя, моя госпожа умеет встречать гостей».

– Это любезно с твоей стороны. – Юрген слегка поклонился. – Но мы… – посмотрел на мрачную Чарну, – …не голодны.

– Надо же. – Уршула сделала вид, что удивилась. – Как знаете. Мне казалось, в господарствах принято встречать гостей хлебом. Есть такой обычай.

«Нет уж, – подумал Юрген, продолжая держать лицо. – Ты не дождёшься ответной колкости».

– А ещё есть обычай, – сказала Чарна, – при встрече запирать людей на чердаках.

Спасибо хоть не зашипела как кошка.

Юрген чуть не цокнул языком от досады, а Уршула окинула Чарну долгим взглядом.