Лихое время

«ПРОТОКОЛ

1922 года Мая 11-го дня. Я, Помощник Начальника Читинской Уездной Милиции ВАСИЛЬЕВ составил настоящий протокол в следующем:

Сего числа явился гражданин селения Телембы КИСИЛЕВ Емельян Яковлевич, грамотный, 51 года, который заявил, что:

сегодня, проезжая зимовье на 40-й версте от Читы по Витимскому тракту, мне передал милиционер СТАНИСЛАВ для Областной Милиции записку для передачи Правительственному Инспектору АНТОНОВУ и сказал, что он ранен, а два его товарища на 33-й версте лежат убитые. Из слов я понял, что убили их замаскированные три неизвестных человека. Протокол записан со слов КИСИЛЕВА, он добавил, что проезжая 33-ю версту он, КИСИЛЕВ видел в канаве двух убитых людей. В чем и подписываюсь. КИСИЛЕВ. Пом. Н-ка Уезд. Милиции ВАСИЛЬЕВ».

Через полчаса страшное известие достигло Антонова, товарища министра внудел Иванова и директора Государственной Политической охраны Бельского.

Ещё через час у министра внутренних дел были собраны все руководители городской и областной милиции, уголовного розыска, начальники отделов ГПО.

Сразу же было решено немедленно выслать на место группу работников уездного угрозыска во главе с помощником начальника уездной милиции Васильевым, подкрепленную звеном конного взвода Центральной инструкторской милицейской школы под началом комвзвода Сизых и его помощника Кибирева.

– Потеря, товарищи, невосполнима. – Министр замолчал, медленно обвел взглядом хмурых собравшихся. Продолжил после долгой паузы: – Во что бы то ни стало найти эту сволочь! Понимаю, что пока данных у нас совершенно нет, тем не менее напомню краеугольный юридический постулат: кому это выгодно?

– Понятно, чья выгода в первую голову… – откликнулся негромким голосом тридцатитрехлетний сероглазый шатен в двубортном костюме и светлой рубашке с галстуком – директор ГПО Лев Николаевич Бельский. – Сами знаете, беляки зашевелились в последнее время. Активничают. Унгерновцы шакалят на юге, недобитки Мыльникова и Шильникова вокруг Сретенска рыщут… Не исключаю акта политического терроризма.

– Поддерживаю всецело, – подал голос Антонов, вдвойне сумрачный от того, что уже представлял, какие шишки посыпятся прежде всего на него и подчинённую ему читинскую уездную милицию. – Подлое убийство руководящих работников Дальбюро Цека – это, товарищи, яснее ясного – происки белого отребья!

– Не надо, товарищи, сбрасывать со счетов и замаскировавшегося, пробравшегося в наш партийный стан врага! – Поднялся из-за стола товарищ министра Иванов, по своей закоренелой привычке принявшийся быстро ходить по кабинету. – И товарищ Анохин, и товарищ Крылов активно работали в партийной комиссии, проводя чистку в партийных рядах. Где гарантия, что изгнанный из наших рядов приспособленец и перерожденец не затаил черную злобу?

– Разрешите? – встал начальник Читинского угрозыска Фоменко. – Должен доложить, что имеются агентурные сведения о намерениях различных бандитских групп, и прежде всего, шайки Ленкова, повысить активность налетов и грабежей на трактах близ Читы. В частности, интересует бандитов и Витимский тракт, прежде всего, из-за активного движения крестьян с продуктами в город на базар, а также перевозок из Романовки в Читу золотого песку…

– Что, невозможно отличить крестьянский обоз от повозки охотников? – ядовито осведомился у Дмитрия Ивановича привыкший чутко реагировать на политические ветра Антонов.

– А от возка с прииска? – не сдержался Фоменко.