Лихое время

– Я и говорю… Дело дал Николай Косточкин. Пойти на Витимский тракт грабить проезжающих там торговцев. По тракту-де проезжает много как русских, так и китайских купцов, провозящих с приисков золото, так што можно при удаче взять фунтов пять золота. А для того, штоб идти на это дело, сказал, што нужно собраться человекам четырем-пяти. Самойлов согласился… Ну и я… Ещё сказал, мол, могу взять с собою Кешку Крылова, с им мы с детства знаемся. Ну, ещё Яха Бердников… Мишки Самойлова сосед, цыган. Идти на тракт мы собрались, стало быть, девятого мая… Все собрались у меня… Все с оружьем – винтовками военного образца, только вот у Кехи винтовки не было. Он своей не имел, а достать нигде не мог… – монотонно рассказывал Баталов, покашливая и почесываясь.

– …Провизии с собою взял только один Кешка, то есть Крылов, а остальной хлеб, около пуда, мы передали Косточкину. Штоб, стало быть, на горбе не переть. Николай нам его должен был доставить назавтра, стало быть, десятого мая, прямо на тракт…

– …Косточкин, как наводчик, был в курсе наших сговоров и сборов, – уточнил после некоторой паузы Коська и на равнодушной ноте продолжил:

– …Как стемнело, отправились в дорогу. Эта, значит, троица – Крылов, Самойлов и Бердников – ушли вперёд, а я за ними через полчаса. А собрались все вместе уже за поскотиной Караваевской заимки. Здеся отдохнувши, пошли по тракту. Дошли до двадцать шестой версты и на рассвете устроили привал, попили чаю, отдохнули и пошли дальше. На тридцатой версте опять попили чаю и пошли до тридцать первой версты. Там просидели часов до двух дня. Сидели в стороне от дороги в кустах, чаю не пили, потому как хлеба у нас больше не было…

– Горазды вы пожрать да чаю попить! – не удержался присутствующий на допросе старший агент Габидулла Гарифулин, на которого тут же сердито цыкнул Баташёв. Но реплика Коську не смутила и монотонности его страшного рассказа не убавила.

– …Кады мы, стало быть, там в кустах сидели, то увидели проезжающих по тракту крестьян на нескольких подводах. Они по сено ехали. Мы остановили их… Отобрали у них хлеба и картошки.

– Не боялись, что запомнят ваши рожи?

– Хе… Так мы лица-то платками закрыли… Ну и вот… Отпустили потом энтих крестьян, вернулись в кусты и стали закусывать. Закусили и дальше прошли версты две, кады по пути нас обогнал Карболай. Мы, кады ево увидали, враз свернули в сторону. Штобы, стало быть, он нас не узнал…

– Кто такой этот Карболай?

– Карболай-то? Сосед наш. Всех нас знат в лицо. Живет Карболай тоже в Кузнечных, содержит ломовую биржу и баню. И он знаком с Косточкиным, так как Косточкин, кады в город приезжат, то завсегда у Карболая останавливатся, а он, Карболай, проезжая по тракту, останавливатся на постой у Косточкина.

– Увидел вас Карболай?

– Увидеть-то, конечно, увидел, но признал ли – это вряд ли. Мы жа враз свернули в лес. Разве што спины… Ну и вот… Проехал он, стало быть… А за ним, саженях в двустах, ехал следом Косточкин. Кады он поравнялся с нами, мы с Мишкой Самойловым вышли к нему из кустов и спросили: «Где хлеб?» Он сказал, што положил его на тридцатой версте в том месте, где условливались. Мы ещё спросили его, не слышно ли там про нас чего-нибудь. Он сказал, што нет, и рассказал нам, што сейчас сзади его едет китайский обоз с мукой и мануфактурой, подводы две или три. Остановите, говорит, и берите побольше муки. Мука, мол, в пудовых мешочках, брать удобно… Потом сам он ударил по лошади и поехал дальше…

Баталов замолк, обвел глазами кабинет, остановив взгляд на графине. Гарифулин налил ему в кружку воды. Вылакав воду гулко булькающими глотками, Коська, не утирая бороды, повёл свой рассказ дальше, следя исподлобья, как старший агент Васин строчит вслед за ним по бумаге.

– …Косточкин, стало быть, уехал. А мы отошли вновь в кусты, сидим, закусываем. Это уже, стало быть, было на тридцать третьей версте, саженях в пятнадцати – двадцати от дороги. Вот в энто время один из нас заметил, што в город по тракту едет лошадь с тележкой, в которой три человека… Мишка предложил штопорить проезжающих, мы с им согласилися. Тока они с нами поровнялися, как мы выскочили на дорогу и крикнули: «Стой!» И сразу же по нам раздалися выстрелы! Яшка Бердников, как бывший к имя ближе других, с ходу дал по имя выстрел. Мы выстрелили по имя тоже. Насколь припоминаю, двое из едущих сразу свалились в канаву, а кучер соскочил с тележки и пустился бежать в сторону, в лес…

– Значит, первым выстрелил Бердников, потом вы с Самойловым?

– Яха целую обойму высадил и заложил вторую… А я при стрельбе выстрелил два патрона. Сколь выстрелил Самойлов, не знаю, а Крылов Кешка не стрелял. Я жа говорю, у него винтаря не было. Он потом схватил коня, который при стрельбе бросился в сторону. А кады он коня завернул, мы посмотрели в тележку и увидели много убитой дичи. Поняли, конешно, что убили охотников, а не спекулянтов…

«Нет, не знали они, точно, не знали, кто в тележке едет! Если Баталов и врет, то только в деталях. – Баташёв горько вздохнул. – Прав был Дмитрий Иванович, царствие ему небесное… Чистая всё это уголовщина…»